— Сетки ставят! — усмехнулся Виктор.
— Но это же запрещено! — проговорила она.
— Работает, нет? — нетерпеливо сказал Генка, откручивая колесико, открывающее воду.
— Не работает! — зевая, проговорил Виктор.
Он повернулся, пошел по длинной своей тени к крыльцу, словно проглатывая ее. Все стали за ним подниматься на освещенную террасу. Длинные тени заходили по территории, переламываясь на стене тумана. Шеф протянул Генке, уже рухнувшему на колени перед насосом, химический сосуд:
— На! Разбавь и дай остыть!
Генка с бутылкой убежал в туман, послышалось бульканье, потом голова его высунулась словно из пуха.
— Вода прям как мертвая! — восхищенно проговорил он.
Женщины на террасе уже собирали стол. Лидия Петровна, пахнув прохладой, постелила свежую скатерть, разгладила.
— Меня увольте! — увидев скатерть, Чачаткин дернулся.
— Без согласия профсоюза уволить не могу! — хохотнул шеф.
— Что ж радио-то молчит! — крутя ручку репродуктора, проговорил Чачаткин. — Случись что — и не узнаешь!
— Без нас ничего не может случиться! — уверенно проговорил шеф, откупоривая банку огурцов, с хрустом откусывая один. — Это же разве огурцы? — он пренебрежительно осмотрел огрызок со следами зубов. — Вот сестра моя делает — это огурцы!
По любому, самому пустяковому вопросу у него свое мнение, окончательное и громогласное, — я бы, например, постеснялся так увесисто разглагольствовать об огурцах, — но именно поэтому он начальник, а я нет.
— Что ж такое? — хныкал Чачаткин. — Так я и не услышу последние известия?
— А что такое, вы считаете, могло произойти? — не удержался я.
Чачаткин только глянул на меня, досадливо махнул.
— У Виктора, мне кажется, имеется приемник! — не сводя с шефа глаз, промурлыкала Лидия Петровна.
— Серьезно?! — не веря своему счастью, воскликнул Чачаткин.
Он сорвался с места, простучал по ступенькам, по собственной длинной тени помчался к темному домику Виктора.
Потом появился Генка с разведенным спиртом, торопливо выпил и снова вернулся к своему насосу.
От спирта стало горячо и как-то туманно, разговор за столом развивался как-то странно, толчками, темы неожиданно и произвольно менялись, — постоянным оставался только накал.
— Почему — книги есть! — уверенно, как всегда, вещал шеф. — Но зачем же их давать в магазин, чтобы любой, кто попало, покупал? Нужно через предприятия их распространять — как, собственно, и делается! — весьма довольный собой, он умолк.
— Да пишутся ли теперь хорошие книги? — томно говорила Лидия Петровна. — После Тургенева разве можно что-то читать?
— Дрянь пишут! — уверенно поддержал появившийся Чачаткин, успокоившийся, видимо, по поводу положения в мире. — Недавно взял у дочери книгу — не смог читать!
— Да и о чем, собственно, теперь и писать? — гнула свою линию Лидия Петровна. — Разве есть теперь место чувствам?
Потом вдруг разговор перекинулся на браконьерство — тему эту подняла суровая Анна Тимофеевна. Я хотел было вставить, что — есть браконьеры или нет их — свежей рыбы в городе мы все равно не увидим, но вовремя осекся, представив, какой обвал обрушится на меня!
Я незаметно ушел в темную комнату, расстелил прохладную чистую постель, слегка поежившись, лег. А они еще долго клубились на террасе — стекла дребезжали от их голосов! О чем можно так горячо спорить всю ночь? Я бы собственный смертный приговор не стал оспаривать с таким напором и с такой безапелляционностью, — но именно поэтому, наверно, я так мало и преуспел!
Потом вроде я заснул, потом с неудовольствием проснулся оттого, что надо было выйти.
Ярко освещенная терраса со столом, заваленным объедками и окурками, была пуста — только в углу сидел осоловевший шеф, что-то бормоча. Лидия Петровна кокетливо крутила пальчиком колесико на его часах.
На воздухе был настоящий мороз. Струя, гулко ударяя по лопухам, дымилась. Когда я торопливо шел назад, я вдруг увидел Генку Козлачева, ползущего по белой от инея траве.
— Слышишь, нет? — увидев меня, Генка поднял руку.
Издалека донеслось чуть слышное тарахтенье.
— С «кошкой» плавают — сетку ищут! Тимофеевна всех завела! — сказал он.
— А ты чего не спишь? — плачущим (от зевка) голосом спросил я.
— Да пружина упрыгнула куда-то — не могу найти!
Я пару раз шаркнул ногой по траве и, исполнив свой моральный долг, побежал наверх.
— Свет на террасе не гаси! — не поднимая головы, крикнул Генка.