- Где живёшь? - коротко спросила Анька.
- Да рядом с твоей бабкой. Ань, эт я, Семён.
- Рыжий тракторист, что ли?
- Он самый.
- А у тебя пивка не будет?
- А у тебя закуси?
- Вон полна сумка, - махнула клетчатым в цветочек чувалом Шапка.
- Отлично, тогда ко мне? - по-джентельменски предложил Сёма.
- А давай, - сказала Шапка и почесала волка за ухом.
Сёма лелеял мысли о вкусной еде, но не знал, что через пару часов будет жалеть о том, что не остался болтаться со стаей голодных и тощих волков по лесу.
Было около 8 вечера, когда Сёма и Анька пришли к волку домой. Сёма предусмотрительно оделся в сарае на сеновале, где ныкал в такие вечера свои шмотки, и пошёл открывать хату. Анька уже в нетерпении переминалась с ноги на ногу.
Вместе с людьми в дом ворвались и клубы пара, и свежий холодный воздух. В хате было только две комнаты и их вполне хватало холостяку. Кухня с деревянным столом, холодильником советского времени и тремя табуретами. Была ещё газовая печь и ходики с кукушкой на стене. Второй комнатой была спальня. Простая кровать-полуторка и книжный шкаф, который переделали наполовину под платяной.
- Хорошо живёшь, - сказала Анька.
- Не жалуюсь, - ответил Сёма и, как факир, вытащил из воздуха пару стаканов. Анька же, как скатерть-самобранка, шустро выложила на стол тормозок: качалку колбасы, вареные яйца, хлеб, кусок копченой свинины и три яблока. У Сёмы заурчал желудок, и мужчинка покраснел слегка.
Потом на столе появилось пиво в 5-литровой пластиковой бутылке. Семен заготовил себе под выходные, чтоб к соседу на просмотр футбола пойти, но есть хотелось сейчас.
Примерно через 2 часа пиво приказало долго жить, а из закуски остались только яблоки. Именно тогда и началась тяжелая артиллерия - Анна достала литровую бутылку первака. Сема-волк облизнулся и оскалился от удовольствия, а Анна-Шапка хитро подмигнула.
Первак пошел хорошо, ну, первые полстакана. Теперь и Анька казалась не такой жуткой готессой, а прикольной девчонкой. Ох, Сёма-Сёма, как ты ошибаешься. Ближе к полуночи Анна свет Семеновна решила взять быка за рога.
- Ну что, поел?
-Спасибо, выручила, - с благоговением сказал рыжий тракторист.
- Ну, тогда и меня выручай. Сослужи службу, как обещал.
Сёма поднял брови в неведении и изумлении. Об обещании он уже смутно помнил.
Шапка покраснела, как ее берет, и тихо молвила, как ученица пансиона благородных девиц:
- Сёмочка, давай того... - и стала расстёгивать свитер.
Сёму накрыло... Не то чтобы он был против (с женщинами в этой деревне было плохо, как с мужиками после второй мировой), но и то, что последний раз с дамой он был не менее 5 лет назад, сказалось. Тем более что романтическая натура начала брать свое от 60-градусного первачка. Рыжий волк, не долго думая, решил не пасти задних и кинуться на амбразуру.
Легким движением мужской руки на пол со стола упали стаканы и последнее надгрызенное Анькой яблоко. Крепкие и сильные руки легли Анне на плечи. Горячее дыхание обожгло её бледную кожу. Сёмка со всей страстью накопленной за последнее время впился в губы Шапки. Оба аж начали постанывать от наслаждения. Анна рванула на волке рубаху, пуговицы посыпались, как бусы, со стуком на пол. Сёмка был осторожней и пытался стащить футболку с Анны, не отрываясь от дела. Глаза он не открывал. Так ему было кайфово. Наконец-то сбылась мечта идиота: он сыт и скоро будет удовлетворён. За это время Сёма уже нафантазировал себе прелестных форм и фарфоровой кожи.
Хрупкая девушка шлепнулась на стол. И чтоб не промахнуться и грациозно оказаться сверху, Сёма решил открыть один глаз. Это была его главная ошибка... Фраза «Золотые купола душу мою радуют» была самой реальной. Отчим Аньки сидел, и не раз, а в бунтарской молодости Анна увидела красивые, по её мнению, наколки на груди и спине мужика и захотела себе. Так вот, не важно как и где она обзавелась ими, но это шокировало всех корявостью нанесения. На груди у девушки красовались всевозможные блатные и козырные наколки. Верхом совершенства оказался пирсинг обоих сосков, примерно по 5 колец в каждом. Из пупка выглядывала серьга в форме черепа с алыми глазами. От черепа к нагрудному пирсингу тянулись цепи. Верхом совершенства было кожаное бельё из разряда садо-мазо.
Не выдержала душа поэта... Сёма хоть и был искушен во всем, но это его не просто насторожило, а запустило червячка сомнения под лопатку. Последней каплей было то, что в руках у Красной Шапочки появилась неизвестно откуда кожаная плеть. Сема опешил. Увидев ещё и веревку в другой руке, Волк понял: дело - табак. Так сказать, пора рвать когти.