Василий довольно сильно захмелел. С непривычки он перебрал, но вел себя в рамках приличия, понимая, что публика здесь серьезная, и вполне возможно, после его вчерашнего триумфа эти люди к нему еще обратятся. Впрочем, он никогда не позволял себе ничего лишнего даже в компаниях друзей.
Он смутно помнил, как разговаривал со Степаном Минком, как потом прощался с Федором, садясь в такси.
— Федор Петрович, спасибо Вам за приглашение, вечер был просто превосходным! — еле шевеля языком, поблагодарил он.
— До завтра, Василий. Как проснешься — позвони, мне нужно с тобой посоветоваться по одному вопросу, — ответил Минк.
Он не знал, что завтра для него уже никогда не наступит.
Прочитав протокол своего допроса, Кравчук расписался за свои показания. В этот момент в кабинет вошел начальник следственной части.
— Степан, — обратился он к следователю, — когда освободишься? Для тебя есть работа.
Начслед на вид был ровесником Василия. Высокого роста, лысый, широкоплечий, с крупными чертами лица. Взгляд суровый, глотка луженая. Василию показалось, что он уже встречался где-то с этим человеком. Точно, да это же его однокурсник, Леха Береговой.
— Вот так встреча, — узнав его первым, удивленно воскликнул Береговой, — здорово!
— Здорово, здорово, — пожимая ему руку, сказал Василий.
— Прикинь, Степ, как бывает, — улыбнулся подчиненному Береговой, — заходишь в кабинет к своему следователю, и на тебе — встречаешься со своим однокурсником.
— А тебя чего в адвокатуру-то потянуло? За бабками большими?
— Долго рассказывать, — отмахнулся Кравчук.
— Ну все, ты его допросил? — спросил Береговой следователя, и получив утвердительный ответ, обратился к Василию:
— Пойдем ко мне, посидим, пообщаемся.
Выйдя в коридор, Кравчук подождал, пока Береговой даст указания Борисенко.
— Ну, заходи, устраивайся, — предложил хозяин, едва они зашли в кабинет. Показал на небольшой диванчику стены, а сам опустился в стоящее рядом кресло. — Что-то парит сегодня. Ты чего это так неважнецки выглядишь, бухал, что ли, вчера?
— Ага, — буркнул в ответ погруженный в себя Василий, вытирая со лба проступивший пот.
— Чего пил-то хоть?
— Коньяк. Хороший, французский.
— Видно, перебрал малеха, но ничего, я тебя сейчас похмелю. — Алексей достал из сейфа бутылку «Камю». — На что только не пойдешь ради друга, — распечатывая коньяк, сказал он.
Подойдя к шкафчику в углу кабинета, Береговой открыл его стеклянные створки и достал два небольших фужера. После этого извлек из холодильника нарезанный дольками лимон и бутылку минералки «Перрье».
Разлив по фужерам янтарную с золотистым отблеском жидкость, Алексей сказал:
— Ну, давай за встречу, по маленькой, а то мне еще работать.
Чокнувшись, они выпили. На столе зазвонил телефон и Береговой стал докладывать кому-то из начальства, что было сделано по делу об убийстве Минка.
Изысканный напиток с оттенками лесных орехов, миндаля, и ароматом с нотками древесины и сухофруктов мягко проник в организм Василия, расширяя кровеносные сосуды — стало намного лучше.
Алексей, закончив телефонный разговор, озабоченно посмотрел на друга:
— Вась, слушай, без обид. Мне тут работы подвалило — выше крыши. Вот тебе моя визитка, — он передал Кравчуку кусок картона с золотым тиснением. — Звякни завтра, с утречка, только не очень рано, отоспаться надо. Мы с тобой встретимся, посидим где-нибудь, пообщаемся. Хорошо?
— Окей. Спасибо тебе за угощение, очень кстати. — Василий, наполнив напоследок свой фужер минералкой, тремя большими жадными глотками его осушил. — Ну, покеда, я завтра наберу, — и, пожав на прощание руку товарища, вышел из кабинета.
Он направился по коридору, к выходу с этажа, и в этот момент его окликнули.
— Василий Ильич! — Он обернулся и увидел Степана Петровича Минка. Как же он похож на своего покойного брата. Только ростом пониже и немного стройнее. Во всем остальном внешность совпадала. Ну, еще, может быть, характером мягче покойного был Степан Петрович. И голос не такой зычный, и взгляд не такой жесткий…
Василий остановился и подождал, пока Минк-старший подойдет к нему. Они пожали друг другу руки.
— Здравствуйте, Степан Петрович, — Василий старался говорить как можно деликатнее, — мои соболезнования…