— Нет, — возразил Таггоран. — Прошлое — это зеркало, в котором мы видим грядущее. Ты знаешь это. И всегда знал. Что тебя сегодня беспокоит, мой мальчик?
— Сегодня я был в Долине Мертвых. Я видел, как супруга брата превратилась в золу и пепел.
— Целые миры превращаются в золу и пепел, — рассмеялся Таггоран. — Но из них появляются новые. Почему я вынужден напоминать тебе об этом? Ты же сам сегодня говорил об этом другим в Долине Мертвых.
— Да, — внезапно устыдившись, подтвердил Креш. — Да, говорил.
— Разве это не по воле богов смерть вытекает из жизни, а жизнь из смерти?
— Да. Но…
— Никаких «но». Боги повелевают, а мы подчиняемся.
— Боги насмешники.
— Ты так считаешь? — холодно спросил Таггоран.
— Сначала они дали Великому Миру счастье, потом забросали его мертвыми звездами. Разве это не насмешка? Затем боги вывели из Долгой Зимы нас, чтобы заселить мир, хотя мы ничего из себя не представляем? Разве и это не насмешка?
— Боги никогда не насмехаются, — сказал Таггоран. — Боги вне нашего понимания, но вот что я тебе скажу: их решения — результат искренних и глубоких соображений, а не просто прихоть.
— Но могу ли я этому верить?
— Ах, — отозвался Таггоран, — тогда чему еще можно верить?
Да, вера. Последнее убежище отчаявшегося. Креш очень хотел принять это. В тот момент он почти успокоился. Но даже в вопросах веры он все еще придерживался логики. До конца не удовлетворившись тем, на что пытался открыть ему глаза старец, он сказал:
— Но тогда ответь мне: если мы должны стать хозяевами мира, как предсказывают древние книги, то почему боги противопоставили нам джиков? Предположим, что джики погубят нас еще до того, как мы начнем набирать силы. Что станет с планом богов, Таггоран? Ответь мне!
Но ответа не последовало. Таггоран исчез, словно его действительно здесь и не было.
Креш опустился на старенький привычный стул и положил руки на гладкую деревянную поверхность стола. Видение не привело его к тому, в чем он так нуждался, но сделало свое дело. У него поднялось настроение. «Прошлое, будущее — все это мрак, абсолютный мрак», — подумал он. Отчаяние отлично прячется под покровом тьмы. Но потом он спросил себя: «Неужели действительно все так плохо? Каким еще может быть будущее, если не тьмой? И прошлое: мы отбрасываем в него свои огоньки и на свой лад освещаем его, и все, что мы узнаем, толкает нас вперед — в другую неизвестность. Наши знания — это наше успокоение и наша защита».
«Я знаю так мало, — подумал Креш. — И мне необходимо еще столько узнать».
«Ты всегда хочешь знать», — сказала Таниана.
«Да. Да. Да, я хочу. Даже сейчас. Хотя я так устал. Даже сейчас…»
— Мы разыскали твое имя в записях Дома Знаний, — сказала Кандалимону Нилли Аруилана. — Все правильно, ты родился здесь, в 30-м году. Выходит, что тебе сейчас семнадцать. Я родилась в 31-м. Ты понимаешь?
— Понимаю, — улыбнувшись, отозвался юноша. Возможно, он действительно немного понимал.
— Твою мать звали Масалфори, а отца — Рамла.
— Масалфори. Рамла.
— Джики украли тебя в 35-м году. Так записано в городском архиве. Ты был захвачен рейдовой группой, как и я. Масалфори исчезла, пока искала тебя среди холмов. Ее тело не было найдено вообще. Отец почти сразу же после этого покинул город, и никто не знает, где он находится сейчас.
— Масалфори, — снова повторил он. — Рамла. — Похоже, остального он не понял.
— Ты уловил, о чем я тебе рассказывала? Это имена твоей матери и твоего отца.
— Мать. Отец. — Безнадежно. Ее слова не имели для него никакого значения.
— Знаешь, чем я хочу с тобой заняться? — приблизив к нему лицо, тихим настойчивым голосом спросила она. — Я хочу поговорить с тобой о жизни Гнезда. Я хочу, чтобы ты снова вернул мне это. Его запахи, краски, звуки. Вещи, о которых говорит Гнездо-мыслитель. Ходил ли ты когда-нибудь в походы с Воителями или оставался с Яйцо-создателями. Позволяли ли они тебе приближаться к Королеве? Я хочу услышать обо всем. Обо всем.
— Масалфори, — снова сказал он. — Мать. Отец. Рамла. Рамла — это Масалфори. Мать — это отец.
— Ты действительно ничего не понял из того, что я сказала? Правда, Кандалимон?
Он улыбнулся. Это была самая теплая улыбка из всех виденных ею. Словно из-за облака появилось солнце. Но он покачал головой.
Она была вынуждена попытаться объяснить по-другому. Но это было слишком медленно.
Ее сердце начало учащенно биться.