Все были облачены в самые лучшие мантии. Также, согласно обычаю, на всех были роскошные шлемы — огромный зал был полон сложными, горделивыми головными уборами. Больше всех бросался в глаза шлем Чамрика Гамаделя — сочетание металла и переливавшихся драгоценных камней, невероятной высоты. Но едва ли кто превзошел Пьюта Кжая, на котором был шлем из красной бронзы с огромными серебряными проскуниями, ярко блестевшими и спереди и сзади.
Не стоило удивляться великолепию шлемов — бенги всегда отличались оригинальностью своих шлемов. Так что ничего необычного не было в том, что Хазефен Муери, наполовину бенг, надел роскошный золотой купол с малиновыми шипами.
Но даже на чистокровных представителях кошмаров — Фа-Кимниболе, Картафирейне, Стэйпе, Болдиринфе — были их самые великолепные головные уборы. Но самым необычным было то, что даже Креш, который надевал шлем примерно раз в пять лет, в этот вечер покрыл свою голову, правда маленьким, представлявшим собой искусное сплетение щетинившихся волокон, отделанным единственной золотой тесьмой, но все же шлемом.
Только на Таниане не было шлема. Но рядом с ней, на высоком столе, покоилась одна из старинных причудливых масок, которая обычно висела на стене ее кабинета.
— Чего мы ждем? — спросил Хазефен Муери, когда подошло время начать заседание.
— Ты куда-то очень торопишься, кузен? — явно удивился Фа-Кимнибол.
— Мы просиживаем здесь часами.
— Это только так кажется, — сказал Фа-Кимнибол. — Мы ждали гораздо дольше, прежде чем нам позволили совершить Переход. Семисот тысяч лет, ведь так? Так что это равнозначно мгновению ока.
Хазефен Муери раздраженно отвернулся.
Неожиданно, к всеобщему удивлению, в зал влетела запыхавшаяся Нилли Аруилана в небрежно накинутой мантии и повязке.
Похоже, она сама удивилась, что находится здесь. Часто заморгав и пытаясь восстановить дыхание, она на какой-то миг остановилась и с нескрываемым страхом уставилась на собравшихся знаменитостей. Затем быстро заняла свободное место в первом ряду рядом с Пьютом Кжаем.
— Ее? — спросил Хазефен Муери. — Все это время мы ждали ее? Я этого не понимаю.
— Потише, кузен.
— Но…
— Потише, — более резко произнес Фа-Кимнибол.
Поднявшись, Таниана провела рукой по лежавшей на высоком столе маске вождя.
— Мы готовы начать. Это окончательное обсуждение предложенного джиками договора относительно территориального раздела. Я передаю слово летописцу Крешу.
Летописец медленно поднялся.
Прокашлявшись, Креш осмотрел зал, позволив своему проницательному взгляду задержаться то на одном лице, то на другом. В конце концов он сказал:
— Повторю условия, предложенные джиками, которые мне удалось выяснить с помощью Барака Дайира у джикского эмиссара Кандалимона. — Он поднял широкий лист лоснящегося желтого пергамента, на котором отчетливыми коричневыми линиями была начертана карта. — Здесь изображен город Доинно, где континент изгибается, касаясь моря. К северу от нас находится город Джиссо. Чуть в стороне от него — Венджибонеза. Все севернее Венджибонезы — бесспорно территория джи ков.
Креш остановился и вновь оглядел зал, словно делал перекличку.
Потом продолжил:
— Королева предлагает провести линию раздела между Венджибонезой и городом Джиссо, проходящую от морского побережья через северную часть континента, минуя самую крупную центральную реку, когда-то известную как Галлималла, и до берега другого моря, которое, как мы предполагаем, омывает восточную часть континента. Все видят линию?
— Креш, мы знаем, где проходит линия, — отозвался Фа-Кимнибол.
— Конечно, конечно. Прости, брат. — При этом алые глаза летописца посветлели, и на его лице мелькнуло нечто, заменявшее улыбку. — Продолжим: линия предназначена для утверждения настоящего территориального раздела земли. Вне всяких сомнений, то, чем сейчас владеют джики, навсегда останется за ними.