— Избавь меня от своего остроумия, — сказал Саламан, любовно похлопав сына по затылку. — Из-за глупости тех каменщиков погибло три человека. Погиб десятник Огенфрин. Я переживал его потерю. И кто знает, сколько бы еще могло погибнуть людей, если бы я оставил в живых подобных неумех. Может быть, следующий камень свалился бы на мою собственную голову. Или твою.
По правде говоря, он сам сомневался в разумности своего поспешного приказа с того момента, как отдал его. Но Битерулву не следовало об этом знать. Слова просто сами слетели с его губ в первом приступе гнева, когда он увидел упавший блок (так красиво обтесанный, но уже не подлежавший восстановлению) и шесть окровавленных ног, которые выступали из-под него, представляя собой душераздирающее зрелище.
Но отданные приказы отмене не подлежали. Саламан понимал, что король должен быть милостивым и справедливым, но порой он бывает бездумно жестоким, потому что о себе дает знать натура. И если уж король жесток, то должен позаботиться о том, чтобы не заменять свою жестокость другим решением, иначе люди решат, что он самый худший из всех тиранов и самый капризный. Сама несправедливость этого поспешного устного приговора делала невозможным взять свои слова обратно. Таким образом в огромной черной стене Саламана кровь искупалась кровью. Если людей и взволновало это, то недовольство они оставили при себе.
— Пошли, — сказал Саламан. — Давай заберемся на вершину с внутренней стороны стены. — В восемнадцати равноотстоящих по периметру точках поднимались красивые каменные лестницы, давая доступ к изогнутой кирпичной дорожке, находившейся на верхнем краю стены. Сначала, когда он построил эти лестницы, некоторое сыновья и советники считали их парадоксальными и ошибочными.
— Папа, нам не стоило их строить, — сказал Чхам со всей серьезностью, проявляемой им как самым старшим из принцев. — С их помощью джикам будет легче спуститься в город, если они заберутся на стену.
— Нам следует убрать их, — вторил ему брат Амифин — второй и последний сын от первой жены короля Вейавалы. — Папа, они меня пугают. Чхам прав. Они делают нас слишком уязвимыми.
— Джики никогда не заберутся на стену, — возразил Саламан. — А лестницы нужны нам, чтобы войска могли быстрее взбираться, если кто-нибудь действительно попытается напасть.
И тогда принцы прекратили возражения. Они лучше других знали, что означало спорить с их отцом. На протяжении всей их жизни он уверенно и умело руководил городом, однако в последнее время стал до безумия раздражительным и упрямым. Все, даже сам Саламан, понимали, что стена не тема для разумного обсуждения. В вопросах, касавшихся Великой стены, король не был заинтересован проявлять благоразумие. Он был уверен, что, сделав ее как можно выше, он сможет не задумываться о том, что кто-то на нее заберется.
Во время своих прогулок на рассвете он каждый день выбирал новую лестницу и неизменно спускался по другой, находившейся слева от той, по которой поднимался, так что ему требовалось шесть дней, чтобы обогнуть весь крепостной вал. Это был ритуал, от которого он никогда не отклонялся — ни летом, ни зимой, ни в дождь, ни в зной. Ему казалось, что от этого зависела безопасность города.
Битерулв прыжками взбежал на вершину. Саламан последовал за ним более размеренным шагом. На верху он ступил на твердую кирпичную дорожку, которая была положена на огромные черные камни подобно упругому слою кожи на могущественную мускулатуру.
— Мой мальчик, ты чувствуешь под ногами ее силу? — рассмеялся Саламан. — Эта стена для тебя! Этой стеной можно гордиться!
Он обнял юношу за плечи и посмотрел на туманные земли, окружавшие город.
Джиссо располагался в приятной плодородной долине. На востоке и севере располагались густые леса и высокие хребты; на юге — спокойнейшие холмы, а на западе — неприятная пустынная местность, которая уходила к Отдаленному морю.
Огромный кратер, занимаемый городом, лежал в центре широкой долины, которую густо покрывали травы — и красные, и зеленые. Он был правильной круглой формы, и его окружал высокий, резко очерченный край. Саламан верил, хотя никогда не мог этого доказать, что кратер возник в результате силовых воздействий мертвых звезд, врезавшихся в грудь Земли в первые темные дни Долгой Зимы.
Край кратера, несмотря на то что был низким, обеспечивал небольшую защиту от нападавших. К тому же в течение последних тридцати пяти лет постоянно строилась Великая Стена Джиссо.
Саламан начал ее строить в шестилетие города. На третий год своего правления после смерти беспокойного и мрачного Харруэла, первого короля Джиссо. Благодаря активным действиям стена поднялась в большинстве мест на высоту пятнадцати порядков, образуя гигантское укрепление, которое полностью окружало город по линии края кратера.