Однако Фа-Кимнибол красноречиво отстаивал свою кандидатуру, заявляя, что лучше других понимает натуру короля Джиссо и что является самым подходящим для этого человеком. А что касалось их ссоры с Саламаном, говорил он, то это очень старая история — эпизод его бурной молодости, проявление глупой гордости, — о которой он давно позабыл, и, разумеется, Саламан тоже, потому что прошло столько лет. Также Фа-Кимнибол крайне неохотно признался, что хочет послужить своему городу в такой новой и требующей огромных усилий должности еще и потому, чтобы облегчить страдания, связанные с потерей своей супруги. Вкладывая энергию в эту миссию, он отвлечется от своей боли.
В конце концов именно Креш склонил решение в сторону своего единокровного брата.
— Этот выбор будет самым верным, — сказал он Таниане. — Он единственный, кто способен выстоять лицом к лицу с Саламаном. Остальные, кто предлагает себя на этот пост, духовно гораздо слабее. А о Фа-Ким-ниболе никто подобного не скажет. И мне кажется, что после смерти Нейэринты он стал еще сильнее. В нем появилось что-то, чего раньше я не замечал, — в нем появилось какое-то величие, Таниана. Я это чувствую. Его стоит послать.
— Возможно, и так, — отозвалась Таниана.
Путешествие Фа-Кимнибола началось с молитв, постов и длинных собеседований с Болдиринфой, потому что он был по-своему верующим человеком, преданным Божественной Пятерке. Находились и те, кто поговаривал, что он делал это просто для поддержания веры в настоящие дни. Но их разговоры не имели для Фа-Кимнибола никакого значения.
— Разумеется, я призову на твою сторону Джиссо, — сказала Болдиринфа, тяжело захрипев, когда потянулась к шкафу за своими талисманами. Это была толстая крепкая женщина, но теперь уже очень старая: она родилась в коконе и, между прочим, была одной из последних, кто жил во времена Перехода. За последние года Болдиринфа ужасно растолстела и теперь походила на бочку. — Джиссо для твоей защиты, — продолжала она, — и Доинно, чтобы он помог тебе разбить любых врагов, с которыми ты столкнешься.
— А также Фринт, чтобы исцелил меня, если они первыми нанесут удар, — усмехнувшись, добавил Фа-Кимнибол.
— Да, Фринт, разумеется Фринт, — рассмеялась Болдиринфа, доставая из стола небольшие каменные фигурки, — и богиня Муери, чтобы она утешила тебя, если в северных краях затоскуешь по дому. И Эмакис, чтобы обеспечивала тебя едой. Мы попросим для тебя помощи у всей Пятерки, Фа-Кимнибол. Так будет благоразумнее. — И она сверкнула глазами. — Следует ли мне молить за тебя и Накабу?
— Болдиринфа, разве я бенг?
— Но этот их бог очень могущественный. И теперь мы принимаем его как своего. Мы стали одним племенем.
— Я обойдусь без помощи Накабы, — бесстрашно заявил Фа-Кимнибол.
— Как пожелаешь. Как пожелаешь.
Болдиринфа зажгла свои свечи и окропила ладан. Ее руки немного дрожали. Фа-Кимнибол забеспокоился, уж не больна ли она. «Добрейшая старушка, — подумал он. — Может, немного и вредная, но это не со зла». Все ее любили. Он был не настолько стар, чтобы хорошо помнить Толайри, которая была жрицей до нее, но те, кто помнил, утверждали, что Болдиринфа достойная преемница, такая же сердечная и добрая, как Толайри. Это было лучшей похвалой, потому что даже сейчас, спустя столько лет, старики отзывались о Толайри с великой любовью. Толайри была жрицей Нации во времена кошмаров — сначала в коконе, а после Перехода — в Венджибонезе. Но когда Нация покинула Венджибонезу, чтобы совершить свое второе переселение, Толайри осталась, потому что влюбилась в бенгского воина Трея Хазефена и не захотела покидать его.
«Трудно понять, — подумал Фа-Кимнибол, — как женщина, так безумно любившая, могла произвести такого отпрыска, как ее сын Хазефен Муери. Возможно, Хазефен Муери был таким из-за наличия бенгской крови».
— Как ты думаешь, сколько времени займет это путешествие? — спросила Болдиринфа.
— Пока я не доберусь туда. Ни больше ни меньше.
— Я помню город Джиссо. Он представлял собой семь жалких деревянных лачуг, каждая из которых была грубо сколочена, даже та, которую они называли королевской.
— Но теперь город разросся, — заметил Фа-Кимни-бол.
— Да. Полагаю, что так. Но я помню, когда он был чуть больше, чем ничто. Ты знаешь, что я побывала там однажды. Мы проходили мимо, когда добирались сюда из Венджибонезы. Тогда я видела тебя там. Ты был маленьким мальчиком. Хотя, если честно, не таким уж и маленьким. Ты всегда был слишком большим и воинственным для своих лет. Ты убивал джиков в великой битве при Джиссо, которая произошла где-то в это время.