— Сколько вы хотите за нее? — деловито поинтересовался мужчина.
— Коровка молочная, дородная… десять тысяч, — немного засомневавшись, выпалил Слава.
— Дорого, — покачал головой покупатель. — Да и ни к чему она нам. Говорят, парное молоко очень жирное, да и микроорганизмы в нем вредные содержатся. Лучше пить пастеризованное. Магазин здесь есть?
— Конечно, — Слава услужливо открыл перед мужчиной дверь сарая. — Пять минут ходьбы, вдоль березовой рощи. Воздух, птички — все как надо.
— Вот и отлично, — заходить внутрь мужчина не стал. Демонстративно зажав рукой нос, он развернулся в обратную сторону.
— Баня, надо полагать, там? — гнусаво поинтересовался он и указал рукой в направлении полуразвалившейся конструкции.
— Отличная банька, — довольно потер руки Славы. — Тепло почти шесть часов держит. Представляете такое? Один раз затопил — и полдня сиди грейся. Все дело в специальной пропитке, которой обшиты стены. Хотите посмотреть?
— Нет, я вам верю, — даже немного испугался мужчина. — Ветхое у вас все. Сколько ж лет вашему домику?
— Да он еще сто лет простоит и ничего с ним не случится, — сделал обиженный вид Слава. — Все дело в специальной технологии.
— Избавьте меня от подробностей, — досадливо взмахнул рукой покупатель. — Согласен на сто пятьдесят тысяч. Больше не дам.
— Сто восемьдесят плюс корова и куры, — вступил в торг Слава.
— Сто семьдесят за все, — тоном, не терпящим возращений, отрезал мужчина и, схватив жену под локоток, поволок ее к выходу.
— Согласен, — разочарованно протянул ему вслед молодой человек.
Вера не стала провожать неприятную супружескую пару до автомобиля, как это сделал Слава. Она захлопнула за ними калитку и тут же вернулась в дом. Запах дерева, парного молока и чего-то сладкого, до боли знакомого и родного засвербел в носу, прокатился по горлу и легко проник в легкие. Девушка остро прочувствовала весь его путь. Очередной вдох застрял в горле и вызвал непроизвольный спазм. Глаза вмиг наполнились влагой, но она запретила себе плакать.
Теперь в ее жизни будут совсем другие запахи. Почему-то она была уверена, что городская жизнь пахнет глянцем, совсем свеженьким, только что выпущенным в тираж. Как когда-то пах ее «Космополитен». Потом его странички затерлись, посерели, пропитались домашними ароматами. Хотя Вера еще долго утыкалась носом в красочные фотографии и нюхала, нюхала, отыскивая в устоявшемся букете знакомые горьковатые нотки.
Интересно, как пахнут омары? Какой вкус у черной икры? И настолько ли прекрасен Париж, насколько его описывают? Совсем скоро она это узнает. Она почти почувствовала запах другой жизни, вдохнула его полной грудью и задержала дыхание, боясь выпускать его из себя. Но безжалостные легкие потребовали новой партии кислорода, и ей пришлось подчиниться примитивной физиологии.
Громко хлопнула входная дверь, и через секунду сильные руки обняли ее за талию и прижали к груди самого родного человека на свете. Горячие губы впились в ее шею. Она закинула голову назад и без сожаления выпустила из легких последние крохи аромата новой жизни. Выпустила для того, чтобы напитать себя всю, без остатка, ЕГО запахом.
Буренка сегодня вела себя беспокойно. Мычала жалобно и протяжно, словно призывая хозяйку срочно подоить ее. Но до вечера было еще далеко. Или уже шесть часов? Сделав над собой усилие, Вера открыла глаза и посмотрела на часы. Короткая стрелка замерла на цифре семь, длинная подходила к тройке. Девушка удивленно охнула и села на край кровати. Славы рядом не было. Наверное, после бурных ласк он решил ополоснуться в баньке.
Вера сладко потянулась и подошла к большому зеркалу. В последнее время она стала себе нравиться. Похудевшая после болезни, с горящими страстью глазами, припухшими от поцелуев губами — она казалась себе прекрасной и порочной. Даже шрам на правом предплечье стал менее заметным и не таким уродливым, как раньше. Небольшая пикантность, как говорил Слава, изюминка, свойственная только ей.
Она долго крутилась перед зеркалом. То заплетала длинные густые волосы в косу, то распускала их и делала высокий начес. В итоге девушка остановилась на высоком конском хвосте. Когда она была маленькой, отец часто говорил, что ей очень идет эта прическа.
Слава все не возвращался. И Вера решила пойти к нему. Она накинула на плечи легкий халат, еще раз взглянула в зеркало, подмигнула отражению и выскочила во двор.
Почему-то в бане не горел свет, а из трубы не валил густой дым. Девушка резко остановилась и пристально посмотрела на трубу. Ее зрачки сузились, а через секунду в ее глазах взорвалась яркая петарда отчаяния, боли и дикого животного страха. Она кубарем вкатилась в родной дом, прямо в валенках забралась на табурет и распахнула створки антресоли.