— Извини, я не хотел тебя напугать, — по-свойски расположившись на колченогом табурете, обворожительно улыбнулся он. — Слушай, а чего ты все время в рот ко мне заглядываешь?
— В рот? — изумилась Вера. — Никуда я не заглядываю. Чего я там не видела.
— Вот и я удивляюсь, — подмигнул он девушке. — Чего ты могла там не видеть. Вроде все то же самое есть и у тебя во рту. И все это богатство, куда краше моего будет. У тебя красивые зубы. Ты знаешь? И, наверняка, очень обаятельная улыбка. Только почему-то ты никогда не улыбаешься. Не понимаю — почему. У такой очаровательной девушки должно быть много поводов для радости.
— Очаровательной? — как завороженная вторила ему Вера. — Какая же я очаровательная?
— А знаешь, в чем твоя главная прелесть?
— И в чем? — опустила она глаза.
— В том, что ты даже не подозреваешь, насколько хороша, — в его голосе появилась заметная хрипотца, и Вера удивленно посмотрела на новоиспеченного соседа.
Его скулы покрыл легкий румянец, руки мелко задрожали, а на шее вздрагивала надутая синяя венка. Вера подумала, что молодой человек сильно нервничает. И расценила это, как проявление нежных чувств к себе. Ей это было знакомо. В седьмом классе ей нравился девятиклассник. Когда она встречала его на перемене, ее тоже бросало в краску, а тело начинало нервно потряхивать.
— Извини, что днем вел себя, как дурак, — на этот раз глаза опустил он. — Пришел к такой девушке с водкой. Это даже неуважение к тебе. Поверь, мне очень за себя стыдно. Поэтому я быстренько смотался в ваш районный центр и привез оттуда бутылку шампанского, французского. Только такой напиток достоин тебя.
— Зачем же… — запнулась девушка. — Я вовсе не потому… Просто я действительно не пью. Вообще. У меня отец пил, как проклятый. И в итоге умер от паленой водки.
— Куда ж твоя мать смотрела? — искренне изумился сосед. — Зачем жила с пьяницей? Судя по тебе, она была видной женщиной. Вполне могла найти себе хорошего, непьющего мужика.
— У меня нет мамы, — в глазах Веры появился холодный металлический блеск. — И не было никогда.
— Как же это? — не понял Слава. — Мать есть у каждого человека. Даже у такого никудышнего, как я.
— Она бросила меня в роддоме, — зло выговорила Вера. — Оставила, как ненужную вещь, и сбежала. Я росла с отцом.
— Опять я в косяках, — сконфузился Слава. — Надавил на больное. Так как на счет шампанского?
— Наливай, — положив, наконец, нож, решительно заявила она.
Резкий хлопок оглушил ее, веселые пузырьки заворожили, а сам напиток показался удивительно вкусным и сладким.
— Сейчас я нарушила слово, которое дала себе двадцать лет назад, — улыбка осветила ее лицо. — Девчонкой я пообещала себе никогда не брать в рот алкоголь. А теперь сижу в кухне в обществе незнакомого мужчины и пью шампанское. Это ужасно! Но еще ужаснее то, что я не испытываю никаких угрызений совести. Мне так хорошо, как не было, наверное, никогда.
— Двадцать лет назад, — сделав большой глоток шампанского из потрескавшейся кружки (бокалов у Веры не оказалось), задумчиво проговорил он. — Непонятно. Ты дала себе этот зарок, как только родилась?
— Что за глупости! — прыснула девушка. — Тогда мне было десять.
— Ты меня еще больше запутала, — искренне изумился Слава. — Неужели, тебе тридцать лет?
— Тридцать один почти! — весело сообщила Вера и впервые за несколько лет засмеялась. — Что — непохоже?
— Я думал, ты девчонка совсем, — Слава тоже засмеялся. — У тебя же ни одной морщинки на лице. И волосы роскошные, явно ни разу не крашеные.
— А я и есть девчонка, — сделала серьезное лицо она. — Маленькая, глупая, ничего в жизни не видевшая девчонка. Мне кажется, я совсем не изменилась за последние двадцать лет. Мне по-прежнему десять. Я такая же беззащитная и незрелая, как тогда. Будто и не было этих долгих лет.
— Давно умер твой отец?
— Двенадцать лет назад, — спокойно сообщила Вера. — На следующий день после моего совершеннолетия. Будто специально ждал, когда я стану взрослой, чтобы оставить меня одну.
— И как ты жила все эти годы?
— Вот так и жила, — пожала она плечами. — Как сейчас. Дядя Коля мне по хозяйству помогал. Пока мог. Сейчас он совсем опустился, без выпивки ни дня не может. А раньше в перерывах между запоями проведывал меня, дрова на зиму запасал, кур рубил, по дому всю мужскую работу делал. Теперь приходится справляться самой. Но ничего, я сильная. Я уже привыкла.
— Бедненькая ты моя, — прошептал он и протянул сильные смуглые руки к Вере.