— Чего ты ржешь-то, как кобыла? — хмуро поинтересовалась она. — Припадочная что ль?
— И тебе здравствуй, Машк, — приветливо улыбнулась ей Вера, но во двор запускать не стала. — И ничего я не припадошная. Просто весна, а она каждому живому существу в радость. Тебе сколько молока?
— Трехлитровую давай, — настороженно смотрела на нее соседка и нервно теребила мохнатый воротник, напоминавший облезлый собачий хвост. — Верк, ты нашего нового поселенца еще не видела?
— Не видела, — отрицательно покачала головой девушка. — Кого же в такую глушь занесло? Очередного алкаша или наркомана?
— Да нет, с виду вроде приличный, — расслабилась Машка и навалилась пышной грудью на забор, всем своим видом демонстрируя желание посплетничать. — Хотя… мутный он какой-то.
— Почему мутный? — равнодушно поинтересовалась Вера.
— Ты бы видела, на какой он машине приехал, — округлила блеклые глаза Машка. — Я такой отродясь не видела. Здоровенная, черная, как танк. А заселился в самый древний домик, в котором Пашка висельник жил. Помнишь?
На самом деле Пашку Вера не помнила. Когда он решил свести счеты с жизнью, она был совсем маленькой. Узнала эту страшную историю гораздо позже, от этой самой Машки, с которой вроде как дружила. Но на всякий случай она согласно кивнула, чтобы не сбить сплетницу с основной нити повествования и не увести ту в словесное блуждание.
— Там ведь жить невозможно, — продолжила Машка. — Сама знаешь. Избушка совсем на бок завалилась, давно мхом поросла. Не понимаю, чего его сюда занесло. Явно, прячется от кого-то. А мужик-то видный — высокий, черноволосый. Худоват, правда, но на деревенских харчах быстро отъестся.
— Ты его что ль откармливать будешь? — холодно усмехнулась Вера.
— А почему бы нет, — смешно подбоченилась Машка. — Я еще девка хоть куда. Еще и детей ему нарожать смогу.
— Молод он слишком для тебя, — не подумав, брякнула Вера и тут же поняла свою оплошность. Но было уже поздно.
— Ты же сказала, что его не видела, — сощурила глаза Машка. — Откуда узнала про возраст? И во двор меня не пускаешь, хотя Дружок давно меня за свою признает. Неужели уже подсуетилась? Ну, Верка, ну, дрянь. А все из себя скромницу корчит! Видали мы таких скромниц! Понятно теперь, какой весне ты радовалась! Так ты поди и не одна! Он у тебя, да? Говори, у тебя?!
Вера отчаянно подыскивала оправдательные слова — почему-то она считала себя искренне виноватой перед этой одинокой, замученной женщиной. Но едва раскрыла рот, как тяжелый руки легли сзади ей на плечи, а Машкино лицо вытянулось и покраснело, вмиг став похожим на молодую редиску, столь любимую Верой.
— У нас гости? — весело поинтересовался Слава. — Так чего ж ты, Верочка, подружку у калитки держишь? Зови ее в дом. Посидим, поговорим. А если вам о девичьем посплетничать нужно, так я во дворе с Дружком посижу. Нужно же псу ко мне привыкать.
Услышав свое имя, Дружок поднял лохматую морду вверх и зарычал. До этот он молча обнюхивал штанину чужака и недовольно фыркал.
— Спасибочки за приглашеньице, — Машка неуклюже попятилась назад, переводя круглые глаза с Веры на Славу. — Но не хочу вам мешать. И так уж всю малину вам подпортила. Вон вы как ржали. Вся деревня слышала.
— Чего же в этом плохого? — игриво поинтересовался Слава. — Если люди смеются, значит у них все хорошо.
— Вот и я говорю, что вам и без меня хорошо. Чего я в чужой дом попрусь. Только людям праздник портить.
— Машк, а молоко! — спросила Вера и хотела было кинуться к дому, но соседка ее остановила.
— Не суетись, Верк, я и без молока обойдусь, — холодно сказала несостоявшаяся покупательница и рысью бросилась прочь.
— И чего тебе в доме не сиделось, — тяжело вздохнула Вера, грустно глядя на улепетывающую соседку. — Теперь она по всей деревне разнесет, что я к себе в дом незнакомого мужика пустила. Позора не оберешься.
— Так уж и на всю! — звонко, раскатисто засмеялся Слава и, развернув Веру лицом к себе, смачно поцеловал ее в губы. — На все ваши десять ветхих домишек. Обалдеть! Так ты, Верка, теперь на весь мир опозорена. Пошел-ка я отсюда. Зачем мне нужна падшая женщина!
— Дурак! — отчего-то покраснела Вера. — К тому же ты у меня покупательницу отбил. Теперь она будет молоко у бабы Клавы покупать. Хотя у нее оно и не такое вкусное. Машка — злопамятная очень и дурная немного. Как мысль какую себе в голову вобьет, так ничем ее оттуда не вышибешь.