Синдром власти. Х. проявил неожиданный интерес к концепции искусства. Результатом стала история необычного господства над миром. Для 50-х очень хорошо, но после того, как сходные темы исследовали Л. Бигл и другие, повесть многое потеряла.
Старый дом. Не слишком характерный для Х. жанр — хоррор. Писатель с задачей справился, хотя литература от этого мало что выиграла. Впрочем, все равно интересно.
Утраченные собаки. Биологическая программа выходит из-под контроля и приводит к исчезновению с лица Земли некоторых видов, в том числе — заглавного. Единственное спасение — обратиться к веганцам, эксперименты которых всегда достигают цели лишь наполовину. Несмотря на научный антураж, читается легко и почти не устарело.
Что-нибудь ищете? Первый рассказ Х. демонстрирует поразительное неумение молодого автора распорядиться сюжетом. Происки инопланетян, ведущих на Земле добычу некого вещества, довольно неуклюже объясняют столкновение истинной и мнимой реальности. Хотя кое-какие идеи как минимум любопытны.
Холдеман, Джо
Все творчество Х. связано в той или иной степени с его вьетнамским опытом и активной околополитической деятельностью. Первые же антивоенные романы принесли писателю славу и премии; поздние книги, за малым исключением, к изначальным находкам ничего не добавили. Психологические (а чаще патологические) экзерсисы Х. читаются тяжеловато, хотя поклонников у них немало. Впрочем, несколько неплохих, стильных и навороченных боевиков вернули писателю уважение широкой публики. Посмотрим, чего можно ожидать от него в будущем — Х. доказал, что может быть и непредсказуемым, и убедительным. А оружия (то есть пера) он еще не сложил.
Бесконечная война. Первый и, вероятно, лучший роман Х. посвящен карьере молодого человека, поневоле ставшего солдатом. Вьетнамский опыт с бесконечной убедительностью воплотился в этой хронике военных будней — в ожидании схваток с невидимым и неведомым противником, в осознании бессмысленности бойни и в подсознательном ужасе — героя, автора и читателя. Невероятная для НФ мощь и психологическая глубина фрагментарного романа сделали его фаворитом многих взыскательных читателей. Это не только противоядие против милитаристской фантастики, но и самоценное произведение. Однако те, кто не увлечен антивоенной тематикой, могут быть слегка утомлены, подобно мне. Я нашел в романе прежде всего стиль и хэмингуэевские приемы, но содержание по большей части энтузиазма не вызвало.
26 дней на Земле. На удивление удачный рассказ в форме дневника колониста с Луны, прибывшего для обучения на историческую родину и вовлеченного в смешной и грустный одновременно мелодраматический конфликт. Тема управляемой мутации вносит в произведение базовую антитезу — предопределенное творчество и инстинктивное постижение, основанное на таланте. Впрочем, достоинства рассказа преувеличивать не стоит. Просто еще одна хорошая история…
Времена года. Данная повесть посвящена экспедиции земных исследователей на планету, населенную гуманоидами, находящимися в первобытном состоянии. Задача ученых — изображать таких же примитивных существ, исследовать это общество изнутри. Оказалось, что это невозможно… Мрачная, безысходная история со множеством неприятных подробностей повествует о крушении надежд на успех — ни цивилизовать, ни даже попросту понять аборигенов землянам не дано. Объяснение — в книге, страшной и убедительной одновременно.
Курс лечения. Пациент, погружаемый в гипнотический сон на сеансах психотерапии, оказывается в серьезной опасности, когда его видения воплощаются в реальность, а воображаемые раны оказываются очень даже настоящими. В общем, этюд в духе Кошмара на улице Вязов, только очень стильный и эффектный.
Рядовая война рядового Джекоба. Короткий антивоенный рассказ, навеянный вьетнамскими впечатлениями, чем-то напоминает аналогичные сочинения Гаррисона. Подобная прямолинейность для других работ Х. не характерна.
Эллисон, Харлан
Однообразие мизантропии Э., неизменный ироничный стиль, крайний эгоцентризм и неприязненное отношение к большинству собратьев по перу и деятелей искусства скорее отталкивают от его рассказов (романы Э., за редким исключением, к НФ не относятся). Огромное количество премий, полученных писателем, свидетельствует скорее о недальновидности фэнов, чем о реальной популярности и мастерстве. Однако Э. остается одним из лучших новеллистов в истории НФ. Отрицательное обаяние личности автора играет свою роль. Но следует учесть и несомненный талант в создании атмосферы и в поиске неизвестного в известном. Лучшие образцы прозы Э. достойны места в пантеоне НВ, хотя собрание его сочинений туда не попадет. Трехтомные Миры Э. не слишком удачно составлены и посредственно переведены. А неприкрытое самовосхваление на каждой странице шокирует даже поклонников писателя. Увы, большинство рассказов можно обнаружить только в этом издании.