Саша в тот день оказался типа вепрь. Сначала он просто сверкал глазами. Вокруг уже стемнело, пространство вокруг освещалась только костром, мы все активно поддерживали его пламя и для света, и для тепла, и как защиту от всевозможных оголодавших кровососущих насекомых. Я перехватила пару Сашиных взглядов, но растолковать их правильно не смогла. Потом ситуация вошла в фазу обострения: в момент, когда Костя пел довольно красивым, хоть и не очень сильным, низким голосом что-то такое «Ты у меня одна, словно в ночи луна, словно в году весна, словно в степи сосна», Саша подскочил, схватил из костра наполовину обугленное тлеющее полено и ринулся на Костю.
Дальше все было как в кино: визг женщин, попытки нетрезвой компании обуздать Сашу, не попав одновременно под град искр, сыпавшихся с полена, при этом удержать Костю, который вознамерился использовать гитару по другому предназначению и, схвативши ее за гриф, размахивал ею как булавой. Одна я не участвовала в общей суматохе. По чести сказать, я сильно растерялась: держать Сашу? Но ведь он злился на меня и, боюсь, удара поленом, даже случайного, я могу не вынести. Кинуться на Костю? Но он-то ни в чем не виноват, за что мне на него нападать. Сердце колотилось, руки-ноги у меня сковало страхом и волнением. Слава богу, ситуация быстро утихла: Саша, бегавший за Костей вокруг костра, споткнулся, упал и в этот момент его скрутили и погрузили в наш автомобиль. Там он, немного покричав что-то не очень членораздельное на тему «о, женщина, коварство тебе имя!» и «я все равно до тебя доберусь, слышишь, Кобзон недоделанный?», уснул.
Веселье на этом выдохлось. Народ разбрелся по палаткам. У нас палатки не было – мы не собирались ночевать, планировали лишь посидеть с друзьями несколько часов, кто же знал, что так получится… У меня были права, но ездила я редко, днем и по городу, с мужем рядом, на пассажирском сидении. А сейчас, в ночном полулесу-полуполе, хотя я и выпила совсем чуть-чуть, садиться за руль я не рискнула. Ничего не оставалось, как дождаться, пока Саша угомонится и захрапит, и пробираться на переднее сиденье поспать самой.
Саша проснулся часа в 4 утра, завозился, разбудил меня. Мы решили уезжать прямо сейчас, пока не проснулись остальные. Ни у меня, ни у него не было настроения отдыхать дальше. Помимо испорченного настроения, меня мучило чувство стыда, неловкости за Сашину дикую выходку, было невозможно себе представить, как утром я посмотрю в глаза друзьям, как буду сносить их слегка брезгливую жалость. Поэтому, когда Саша буркнул «поехали домой», я горячо его поддержала: все еще спали и у нас был шанс исчезнуть по-английски, не прощаясь, не обсуждая вчерашнее происшествие. Тем более, судя по Саше и его выражению лица, поведению, извиняться он и не думал, ни передо мной, ни перед остальными, был нахмурен, не смотрел на меня, искрил своим раздражением в разные стороны.
Шишики звонили мне пару раз, первый – в день нашего поспешного бегства с пикника, второй – через пару дней после происшествия. Я малодушно не взяла трубку: было ужасно стыдно, совсем не хотелось пережевывать эту ситуацию еще раз. Понимала, конечно, что придется когда-то общаться, извиняться, объясняться и все такое, но очень уж хотелось оттянуть этот момент подальше.
Обсудить ситуацию нам удалось только через несколько дней. Я не рвалась поговорить – для меня вся история была серьезным шоком. Я выросла в семье, где алкоголем не злоупотребляли. Да и Саша до сего момента не напивался на моих глазах. Я была в растерянности: с одной стороны, чувствовала свою вину в происшествии, с другой – это была какая-то дикая выходка, к которой я не понимала, как правильно относиться. Так что Сашино угрюмое молчание все эти несколько дней сильно облегчало мне ситуацию – заговори он тогда со мной, я и не знала бы как себя вести, хотелось одновременно обвинять и извиняться.
Прорвало плотину только дня через три, вечером. К этому моменту обстановка в доме сильно накалилась. Обычно, когда дети были с нами, такого рода конфликты рассасывались довольно быстро. Совместные хлопоты, вечерние прогулки, да и общий позитив, который давали нам с Сашей сыновья и общение с ними, очень этому способствовали. А тут дети все еще были с моей мамой, и ничто нам не мешало дуться друг на друга и длить ссору. Но это же не могло продолжаться бесконечно. И день «великого выяснения отношений» все-таки настал.
Инициировал развязку ситуации Саша. Он ужинал на кухне, я крутилась у раковины. Воздух между нами прямо, кажется, накалился, хотя мы оба молчали, лишь изредка обмениваясь репликами по необходимости. Когда он доел, я собрала тарелки с кружками в стопочку и решила положить всю грязную посуду разом в раковину. Рука у меня дрогнула, скользнула по жирном боку тарелки и вся куча полетела на пол. Саша инстинктивно рванулся перехватить падающую посуду, я тоже и мы столкнулись над ней, тут же отпрянув друг от друга.