Въ продолженіе всего этого разговора актеръ Норемъ сидѣлъ молча, понуря голову, онъ изрѣдка поднималъ тяжелыя вѣки и устало и лѣниво курилъ свою сигару. Наконецъ, онъ взглянулъ на окружающихъ, поставилъ на столъ свою пустую кружку и сказалъ!
"Да, Мильде, если ты дѣйствительно хочешь меня угостить, то дай, пожалуйста, мнѣ портеру".
Принесли портеръ.
Въ эту самую минуту дверь въ кафе открылась, и вошелъ Иргенсъ съ фрекенъ Агатой. Они остановились на минутку внизу около двери и осмотрѣлись вокругъ; Агата не была смущена, она была спокойна; но когда она увидѣла Гольдевина, она поспѣшно направилась къ нему, улыбнулась и открыла ротъ, чтобы поздороваться съ нимъ, но вдругъ остановилась. Гольдевинъ пристально посмотрѣлъ на нее и невольно взялся за пуговицы, но тѣмъ не менѣе онъ остался.
Это произошло въ нѣсколько секундъ.
Иргенсъ и Агата вмѣстѣ подошли къ столу, поклонились и сѣли. Агата протянула Гольдевину руку. Мильде спросилъ ихъ, что они будутъ пить.
"Вы пришли слишкомъ поздно", сказалъ онъ, смѣясь. "Вамъ нужно было бы прійти раньше, а теперь представленіе уже кончено. Гольдевинъ занималъ насъ разговорами объ истинѣ".
Иргенсъ бросилъ на Гольдевина быстрый взглядъ и сказалъ, закуривая папиросу:
"Я уже наслаждался однажды бесѣдой съ господиномъ Голъдевиномъ тамъ въ Тиволи: кажется, этого съ меня вполнѣ достаточно".
Иргенсъ съ трудомъ скрывалъ свою непріязнь къ Гольдевину. Онъ уже второй разъ видѣлъ сегодня Гольдевина; онъ видѣлъ, какъ онъ только что стоялъ передъ его квартирой на улицѣ Транесъ, № 5. Онъ не могъ выйти съ Агатой прежде, чѣмъ не удалился этотъ чортъ. Счастливый случай привелъ Гранде, а то этотъ человѣкъ стоялъ бы все еще тамъ. И какъ онъ стоялъ? Какъ стражъ, какъ настоящій стражъ, не двигаясь. Иргенсъ злился, ему стоило большого труда не пускать Агату къ окну; если бъ она посмотрѣла въ окно, она тотчасъ же увидѣла бы Гольдевина. Онъ совсѣмъ и не скрывался, онъ стоялъ и желалъ, чтобы его видѣли, и держалъ такимъ образомъ парочку въ осадномъ положеніи.
Теперь у него былъ очень смущенный видъ. Онъ игралъ своей кружкой и смотрѣлъ внизъ.
"Да, Иргенсъ, въ тотъ вечеръ вамъ, писателямъ, досталось", продолжалъ Мильде. "Но ты, можетъ быть, думаешь, что тогда въ Тиволи вы получили достаточно? Да сравнительно съ сегодняшнимъ вечеромъ, то была лесть, молоко и медъ. Вы, оказывается, не великіе вожаки, и очень даже достижимы. Кромѣ того, у васъ скверная привычка, вы завидуете, копаете другъ другу ямы, постоянно грызетесь. Хе-хе, узнаешь ли ты себя?"
Иргенсъ пожалъ плечами.
Агата ничего не говорила, она смотрѣла то на одного, то на другого, и, беззаботно улыбаясь, смотрѣла на Иргенса. Она опять стала спокойной.
"Да", сказалъ адвокатъ: "Гольдевинъ былъ очень рѣзокъ; но тѣмъ не менѣе онъ указалъ на то, что несправедливо, что о стихахъ Иргенса ничего не говорили. Вѣдь это ты слышалъ, Мильде?"