Брызги замерзали на лету, били в лицо, отскакивали от куртки, попадали за воротник и скапливались там, слипались коркой.
Сипа отодрал от дна примерзшие подошвы сапог и сообщил мне об этом, но слова употребил матерные, и я не понял, о чем он, пока у самого сапоги не примерзли.
Я до крови прикусил губу, ненадолго унял дрожь. Мне доставалось больше брызг, куртка обледенела и не раздувалась уже ветром, а застыла хрустящим колоколом.
Буй подмигнул мощной оранжевой вспышкой. Свет пробил ледяную пыль над волнами, отразился от скал, от ледника.
Мне показалось, что я увидел, как по-звериному вспыхнули глаза Обезьяна и он унял проблеск ладонью, отвернулся от моря и больше не следил за лодкой.
А еще я увидел, что красные замерзли на ветру и превратились из бунтовщиков в прежнюю голодную и запуганную толпу. Синие окружили Якута, встали между ним и толпой. Шрам и Волынец попытались спрятаться в толпе, но их вытолкнули.
Я пожалел, что мы с Сипой поехали вместе. Но что теперь гадать. Мы ничего не могли сделать, пока не вернемся. А вернуться мы могли только после того, как вспыхнет зеленый луч.
Лодка приближалась к бую, он то пропадает за волнами, то вдруг выпрыгивает совсем рядом.
Я увидел гнездо, где была разбитая чичами кнопка, заледеневшие контакты и провод. Оказывается, для связи с координаторами надо было нажать большую кнопку — с кулак размером, причем не мой кулак, а Обезьяна. Я хотел сказать Толе Слесарю, что пусть прыгает, я подам инструменты, но он меня опередил — передал отвертку и поворотные ключи с заостренными рукоятками. И веревку.
Я рассовал инструменты по карманам. Ну ладно, попробую.
Ветер срывал с волн пену, бросал на нас, и пена застывала серыми потеками на куртках, шапках и сапогах.
Я держал наготове веревку и, как только лодка коснулась бортом буя, прыгнул на него, продернул веревку через обе ручки и завязал узел. Потом вычистил гнездо от осколков пластмассы и ото льда, вправил контакты, надавил отверткой.
— С просьбой обращается колонист Жилин Иван Георгиевич. У нас закончились продукты. Еды нет никакой. Мы голодаем. — И еще раз: — Колонист Жилин Иван Георгиевич просит о помощи. Люди умирают от голода. Нужна срочная помощь.
Волны обжигали напряженные руки. Онемелые пальцы не чувствовали, как до самых сухожилий распарывает их веревка. Не удержавшись, я соскользнул с буя, ударился головой о подводную станину, наглотался воды.
Я схватился левой рукой за борт, а правой продолжал сжимать отвертку. Вода смыла кровь, обнажила рану на лбу. Я дотронулся рукавом, защипало еще больше.
Моряк и Сипа перевалили меня через борт.
И меня вывернуло — на куртку, под ноги, я даже не нагнулся.
Лодку понесло за буй.
Огромные волны накатывались на ледник, разбивали о него блуждающие льдины, затягивали в подводную пещеру, закручивали, обволакивали пеной и проглатывали навсегда.
Сипа и Моряк навалились на весла, выгребли подальше от страшного водоворота и по широкой дуге возвратились к бую.
— Теперь я! — закричал Толя Слесарь.
Я не возражал. Все-таки я в английской филологии специализировался, а он машины ремонтировал.
Толя Слесарь перебрался на буй, уцепился за ручку и нажал отверткой на контакт.
— Жратвы дайте, мы с голоду подыхаем. Сволочи! Что вы с нами делаете?! Мы просим прислать продукты. У нас ничего нет, мы умираем.
В буй ударилась льдина, оторвала Толю Слесаря, он с головой ушел в воду и пропал на несколько долгих секунд. Но он вынырнул, схватился за веревку, снова залез на буй. Он содрал заклепки, снял кнопочную накладку, вырвал провода и соединил их напрямую. Он орал от холода, он рычал, но работал.
— Вы слышите меня, ответьте! Дайте зеленый луч! Ответьте нам!
Толя Слесарь со всей силы ударил отверткой по контактам и прыгнул в лодку.
Мы поняли, зеленого луча не будет.
Сипа и Моряк гребли, а берег не приближался. Так продолжалось, может быть, полчаса, может быть, час. И вот, когда они уже не могли поднять обледенелые весла, волны сами понемногу стали нас выгонять прочь из моря и выгнали, поволокли вдоль берега.
Я сделал ошибку, что взял Сипу с собой. Он мог остаться, и кто знает, Якут, Шрам и Волынец остались бы живы. Уже после их смерти я узнал, что произошло.
Обезьян оказался хорошим организатором. Вернее сказать, вожаком. 1 ООО ООО лет назад, во времена первых homo erectus, он бы правил миром.
19
Едва мы отплыли, члены совета окружили Якута, встали между ним и красными. Волынец и Шрам попытались спрятаться в толпе, но их вытолкнули, и охранники заставили их встать на колени.