К счастью спуск обошёлся без падений и травм и вскоре мы достигли конца лестницы и начала длинного туннеля, стены которого были покрыты странными символами и рисунками, а некоторые из них светились слабым, зелёным светом, придавая всему подземелью зловещий оттенок.
— Похоже, это древние руны, — неожиданно подала голос Са'нара, внимательно изучая символы. — Я не могу разобрать их все, но некоторые говорят о каком-то моральном выборе, который должен совершить каждый ступивший на эту тропу.
— Ну только выбора мы ещё не делали, итить того рот! — Выругался Макс, который таким образом справлялся со стрессом. — Вот всё-то у нас было, нет, надо моральный выбор сделать ещё, твари.
— Держи себя в руках, — осадил я механика, пока тот не успел войти в раж. — Мы обязаны найти этот артефакт, какой бы ценой это ни обошлось и какой-бы там выбор нам не предложили сделать. Наши жизни — важнее всего!
— Да молчу я, молчу.
Стоять на месте не имело смысла, поэтому мы продолжили идти по коридору, пока не оказались в большом зале. Стены были украшены резными изображениями и барельефами, изображавшими сцены из каких-то древних легенд. В центре зала находился каменный алтарь, окружённый четырьмя статуями, каждая из которых держала в руках тёмно-жёлтый кристалл.
— Похоже, это какой-то ритуальный зал, — Осмотрелся Том. — Может и артефакт где-то здесь?
Убедившись, что нигде не притаился какой-нибудь монстр, мы начали осмотр зала, изучая каждый уголок, когда внезапно воздух вокруг нас начал изменяться, стало тяжело дышать, и в голове начали появляться странные мысли.
— Что за… — начал Макс, но его голос затих, а глаза остекленели.
— Макс, ты че, эй, очнись! — Подскочил к нему Том и залепил ему пощёчину, которая не возымела абсолютно никакого эффекта.
Я хотел тоже попытаться его растормошить, но не успел даже открыть рот, как почувствовал, что мои мысли становятся запутанными, а воспоминания всплывают на поверхность, медленно превращаясь в кошмары и протягивая свои холодные руки к моей душе. Это явно было очередным испытанием, но никто уже об этом не думал, так как абсолютно каждый из нас столкнулся с сильнейшей ментальной атакой и далеко не факт, что каждый из нас сможет с ней справится.
— Это… испытание, — с трудом произнесла Са'нара, пытаясь перебороть видения с помощью своего опыта, но получалось тяжко. — Оно использует ваши страхи против вас же.
Но этого, к сожалению, я уже не услышал, так как внезапно оказался в совершенно другом месте и ничего не напоминало о том, что я только что был в мрачной и сырой пещере со своей командой.
Я стоял на старой деревянной лестнице, смотря на дно колодца, и снова оказался в том моменте, когда впервые понял, что мир жесток. На дне колодца поломанной тушкой лежал мой брат, а глаза его были пусты. В памяти всплыла картинка, что мы как обычно играли, а затем я побежал за мячиком и не уследил как младший брат решил заинтересовался колодцем и не удержав равновесия, рухнул вниз. И я никак не мог его спасти, потому, что отвлёкся, потому, что какой-то жалкий мяч был мне важнее.
— Ты его убил, — голос моей матери, тихий и обвиняющий, проникал в мои уши, раздирая душу и разум. — Почему ты не спас его?
Эти слова я слышал каждый день, даже когда был один. Каждый раз, когда закрывал глаза, видел его лицо, и каждый раз это причиняло мне боль. Он снился мне каждую ночь и был моим секретом, которым я ни с кем не был готов поделиться.
Затем обстановка изменилась, и я увидел свою команду в прошлом, ещё до того, как мы попали в этот ужасный мир. Мы были счастливы, смеялись и планировали будущие путешествия, а потом в один момент всё изменилось. Я видел, как их лица искажались от боли и страха, они умирали вновь и вновь, а я снова не мог их спасти.
— Ты всегда всех подводишь, — произнесла Эмили, а её голос был холоден и беспощаден. — Мы все умерли из-за тебя.
В этот момент я почувствовал, как мир вокруг меня рушится. Казалось, что я утопаю в море вины и сожаления и оттуда нет никакого выхода, однако в глубине души я чувствовал, что здесь что-то не так и это ощущение словно назойливый комар летал вокруг меня, не давая полностью утонуть в боли и страхе.
— Это не реально, — шептал я себе. — Это всего лишь иллюзия.
Но ощущение реальности было слишком сильным. Каждое слово, каждое обвинение ранило меня, и я чувствовал, как медленно теряю контроль над ситуацией. Воспоминания наслаивались друг на друга, превращаясь в один бесконечный кошмар.
Снова и снова я видел, как мои близкие страдают из-за моих ошибок и действий. Я видел, как они падают один за другим, виня меня в своих несчастьях. Я чувствовал, как их ненависть и презрение проникали в моё сердце.