— У тебя еще и Лето Жизни на носу — кивает Шика. Японцы так называют период обучения в университете, период, когда строгие правила школы остаются позади, а суровая взрослая жизнь с необходимостью зарабатывать себе на хлеб и соответствовать всем социальным стандартам — еще не наступила. К студентам тут относятся снисходительно — мол чего с них возьмешь, пусть повеселятся пока могут. Именно в университете японская молодежь наконец может оторваться — выкрасить волосы в дикие цвета, выбрать предметы, по которым хотят учиться, закрутить кучу романов, как мальчики, так и девочки. Да тут в университетах даже клубы «выпивки и разврата» есть. На полном серьезе… не всегда так называются, хотя есть и официальные, ну типа изучают сексуальность и отклонения… или там психологию. Но большинство таких клубов — неофициальные, их так называют между собой. Официально это могут быть клубы тенниса или там поклонников кино… но вот что там творится… Эх, чувствую, веселое у меня студенчество будет, если, конечно я сумею вывернуться от постоянного руководства профсоюзом, котокафе и гильдией несовершеннолетних убийц.
— Лето Жизни — это прекрасно — ничуть не кривя душой, соглашаюсь с ней я: — вот жду не дождусь. Надо сперва экзамены сдать… а у меня с этим сложности.
— А это будет уже скоро… ты как в универ поступишь — позвони. — говорит Шика: — там тебе, все равно, первое время скучно будет. А у меня вечерами время есть… иногда.
— Я-то позвоню. — снова киваю я: — Вот только не будет у тебя времени, Шика-сан. Ты у нас выбрала карьеру, а после этого сезона она у тебя или вверх попрет, или… — продолжать я не стал. Шика у нас сейчас просто олицетворение поговорки «либо грудь в крестах, либо голова в кустах». Текущий сезон запомнится это точно. Вот только куда это вытолкнет карьеру Шики — вверх к звездам, или вниз, под плинтус — пока мы не знаем. Но я точно знаю, что в любом случае у Шики не будет времени мне звонить, поднимется ли она или опустится — в любом случае будет работать в два раза больше. Какие там звонки старым знакомым, там даже для семьи времени не будет, чего о личной жизни говорить…
— А ты позвони… — говорит Шика: — ты не умничай. Посидим, вспомним как все было…
— Конечно… — соглашаюсь я. Спорить с пьяной девушкой такое же бесполезное занятие как пытаться вычерпать море чайной ложкой.
— Ну и ладно… — Шика встает, негромко икает и идет к фургончику с логотипом студии, покачиваясь. Она идет босиком, туфли держит в руке, и я вижу, что менеджер по всем вопросам уже успела где-то порвать чулки. Из фургончика выскакивает Тигайя и помогает Шике забраться в дверь, осторожно закрывает ее за ней и машет мне рукой, мол бывай. Машу рукой ему вслед. Он забирается в фургон, хлопает дверцей, заводится мотор, вспыхивают красные стоп-сигналы. Я смотрю как фургончик уезжает, мазнув на прощанье светом фар по соседним домам.
Встаю, отряхиваю брюки, подбираю сумку со своими личными вещами (все эти зубные щетки и прочее) и иду к дому. Время уже третий час, света в окнах я не вижу, но это ничего не значит. Открываю дверь своим ключом, снимаю обувь и аккуратно ставлю ее в ряд со школьными туфлями Хинаты и мамиными красными лодочками. Выглядываю в зал. Так и есть — полутьма, что-то бубнит телевизор, а перед телевизором на диване — спит мама.
Осторожно наступая, стараясь не шуметь — я делаю несколько шагов в зал и смотрю на открывшуюся передо мной картину. На экране — ночные новости, молодая ведущая рассказывает про пятибалльное землетрясение в соседней префектуре, в углу экрана — карта с красными, концентрическими кругами на ней. На журнальном столике перед экраном — открытая бутылка вина и два бокала. Второй — для папы. В большинстве случаев второй бокал остается невостребованным. Рядом — несколько тарелочек, палочки для еды и мамин телефон. На диване — лежит сама мама, она в красном платье и в черных чулках. Туфли стоят на полу, рядом с диваном. Черные волосы разметались по диванной подушке, она положила голову на руку и спит, с полуоткрытым ртом, повернувшись в сторону и едва слышно посапывая. Неверный свет от работающего телевизора — пляшет на ее лице и на секунду я думаю о том, что отцу здорово повезло и что если бы меня дома каждый вечер ждала такая женщина, то я бы бежал с работы вечером вприпрыжку.