Глава 1
— О чем ты хотел поговорить? — спрашивает меня Натсуми и протягивает мне банку с газировкой. У меня в руках уже есть своя собственная и я вопросительно смотрю на нее.
— Открой — говорит она и я, пожав плечами — открываю. Протягиваю банку ей обратно, бросив взгляд на название. «Кактусовый Пеотль!» — гласят ярко-зеленные, кислотные иероглифы. Ужас, как такое пить. Натсуми принимает напиток, делает глоток и тут же ставит банку на скамейку рядом с собой. Мы с ней сидим на набережной, не в порту, где полно судов, кранов, и прочего, а именно на набережной, где любят бродить туристы. Сегодня солнечно и тепло, сегодня выходной день и Натсуми гуляет сама по себе, совсем как та кошка. Несмотря на теплый день и солнышко в небе — она довольно тепло одета. На ней брючный костюм и легкое пальто, все в бежевом цвете. И широкополая шляпа, она сегодня у нас как Одри Хепберн из «Римских каникул», нипочем не скажешь, что школьница.
— На самом деле у нас с тобой много тем для разговора — говорю я: — начиная с моих проблем с Бьянкой и перевода в Академию. Но начать я бы хотел не с этого. Начать я бы хотел с того, что я знаю.
— А я знаю, что ты знаешь — кивает она и берет баночку с «Кактусовым Пейотлем» в руки: — так, кажется надо отвечать?
— Смешно. — киваю я: — что ты знаешь?
— Хм. Кажется, я догадываюсь что именно ты хочешь обсудить — говорит она, встает и делает несколько шагов к парапету, облокачивается на него и смотрит вниз, туда, где набережная, закованная в гранит — принимает на себя легкое волнение моря. Сегодня штиль.
— Как я догадалась? По твоему лицу. Ты же не умеешь ничего скрывать, Кента-кун, с тобой в покер играть — это деньги у тебя забирать, как леденец у ребенка. Думал что-то с этим сделать? На курсы актерского мастерства запишись, например. А то у тебя такая физиономия, как будто ты кислое что съел. Или животом страдаешь. — говорит она, отпивает из банки и морщится: — какая гадость!
— Наверное ты права — вздыхаю я, все еще не решаясь перейти к сути разговора: — я действительно иногда как открытая книга. Это… бывает проблематичным.
— Но иногда у тебя получается обмануть даже меня — замечает Натсуми: — ты последовательно создаешь себе образ рубахи-парня с простыми желаниями и намерениями, человека, который не в состоянии соврать даже если захочет, чтобы потом… что? Злоупотребить этим? Ты создаешь себе определенную репутацию, но в то же время на самом деле вовсе не такой, каким кажешься. И вот сейчас, Кента-кун, сейчас ты должен сильно задуматься и задаться одним вопросом — «где же я облажался» и конечно же — «сколько она знает». Должна тебя разочаровать, Кента-кун — я знаю все. Хм… нет, наверное, это слишком самоуверенно. Давай так — я знаю многое. Да, я не назову сейчас все притоки Рейна или число «Пи» после сотого разряда, но… относительно тебя и твоих дел, твоих мотивов — я знаю многое. Ты мне интересен, Кента-кун, а потому я приложила усилия, чтобы узнать о тебе побольше.
— Погоди… о чем это ты? — хмурюсь я. Разговор идет совсем не в ту плоскость, которую я задумал. Неужели она… нет быть не может.
— Да, я знаю. А теперь — ты знаешь, что я знаю — улыбается она, повернувшись спиной к морю и облокотившись на парапет: — видишь? В эту игру могут играть двое.
— К черту игры, Натсуми-тян, Я не знаю, что именно ты там знаешь, но… — говорю я, но она поднимает руку.
— Постой, Кента-кун. Постой. Ты сейчас хотел вывалить свое знание, верно? Так, просто — раз и все? Как … неинтересно. Давай все же поиграем в игру, Кента-кун. Я скажу, что я знаю… а ты — что ты знаешь, но… давай сделаем это постепенно. Не торопись. После того, как ты скажешь… и если ты ошибешься — будешь выглядеть дураком. Насладись последними моментами общения со мной, пока я еще считаю тебя умным человеком.
— Игра? Серьезно? Вот сейчас?
— Кроме того, когда ты узнаешь, что я про тебя знаю — тебе опять-таки станет неловко. — добавляет Натсуми: — насладись последними минутами без неловкости. Кто знает, что произойдет потом… может ты перестанешь со мной общаться…
— Это вряд ли — говорю я: — я ничего не скрываю от людей и никогда не перестану общаться с тобой… если у меня будет выбор. И если ты мне позволишь.
— Видишь, какой ты опасный человек, Кента-кун — улыбается Натсуми своей грустной улыбкой: — кто-нибудь менее умный и более наивный чем я — поверил бы тебе. Самое страшное здесь то что ты сам себе веришь, когда говоришь об этом. Так ты и полиграф пройти сможешь.
— Конечно верю — киваю я, отставив в сторону свою газировку со вкусом персика и «кусочками фруктов внутри»: — это же правда.