— Ты слишком увлечен западной философией — говорит Бьянка и задумывается на секунду, потом щелкает пальцами: — Вот, смотри. Я никогда не была особо продвинутой в единоборствах, но… — она поднимает руку, закручиваясь и… бьет меня четким, как по учебнику ударом. Шуто-учи, рука-меч. Блокирую, перехватывая запястье. Боже, какие тонкие у нее руки… и как болит у меня спина после этого движения.
— Видишь? — говорит она: — Это движение вбито тебе в подсознание. Ты — это не Кента, не старик в теле Кенты и ничто из этого. Ты — вот это движение, ты — здесь и сейчас и хватит умствовать. Когда у нас будет время — я с удовольствием поговорю с тобой на эту тему, разобью всех твоих Фрейдов и Юнгов, уничтожу современную психологию как науку, а философию — как веру. Но прямо сейчас меня интересует, какого черта ты дал ударить себя в спину? Ты же знал где она и мог просто устроить засаду. Не отвечать на сообщения и рано или поздно она бы решила, что ты не придешь — и вышла бы сама. Вот тебе и твой урок сразу и демонстрация превосходства — ты же этого добивался? Откуда в тебе самоубийственные нотки, вот что я хочу знать. Мне уже достаточно лет и я не собираюсь искать кого-то еще только потому что мой бойфренд решил прыгнуть под поезд.
— Как приятно знать, что о тебе заботятся — натужно шучу я.
— Когда-то я выговаривала Рыжику за то, что она совершенно не разбирается в парнях. Вечно ей какие-то подонки попадаются — Бьянка опускает руку и садится в свое кресло: — и как ученый я понимаю, что дело тут не в парнях, а в ней самой. Ей нравятся такие. Она порой обожает страдать и устраивать самосаботаж. Но что у меня с этим проблемы… поверь мне, я рада, что ты и я вместе кого-то убиваем, это показывает силу наших взаимоотношений, но я боюсь за тебя…
— Ты рада что мы вместе кого-то убиваем? — спрашиваю я, на секунду забыв про свою спину.
— Конечно — кивает Бьянка: — ведь теперь у нас один путь. Собака, которая укусила хозяина — подлежит устранению. Ты не подумай, что я ограничиваю твою творческую мысль, но я могу достать хорошую кислоту… все рекомендуют плавиковую, она же фтористый водород, но тут хорошая вытяжка нужна и делать нужно ночью, выделений в воздух будет очень много, плюс сажа. Но если ты все же настаиваешь на растворении в кислоте заживо — у меня возражений нет. Желательно ее привести в сознание, чтобы она насладилась ощущениями… и противогаз надеть, а то задохнется от летучих продуктов распада, пока ее ноги будут растворяться. С другой стороны так не будет видно ее лица…
— Да, в такие минуты я понимаю за что я тебя обожаю — говорю я: — ты даешь мне полное ощущение того, что я тут — не самый долбанутый.
— А еще есть…
— Погоди — поднимаю я руку: — ты же отдаешь себе отчет в том, что я не Джокер? А ты не его подружка?
— Конечно — тут же кивает она: — как и ты, который зачем-то надумал себе что переродился. Я верю в то, что ты — старый инопланетянин, который захватил его тело. Замечательно.
— Туше — признаю я: — но все-таки растворять Шизуку в кислоте мы не будем. Пойми одну вещь — если после меня ничего не останется, если, даже будучи живым я не могу вспомнить своих близких людей — то какой во всем этом смысл? Мне трудно объяснить, но я привязался к этой девушке, и она уже мой близкий человек.
— Она пыталась тебя убить. Полоснула тебя ножом и ждала пока ты истечешь кровью — напоминает Бьянка, у нее фотографическая память и я ей завидую. С другой стороны, это значит, что она то никогда и ничего не забывает. Это как если ты никогда не забудешь какое-нибудь стыдное воспоминание о выпускном или как ты облажался по-крупному, наверное, жить с такой памятью тоже не очень легко.
— Да. И это в том числе и моя вина. Я не понял, что с ней происходит и…
— Вопрос не в том, какие именно педагогические усилия пошли у тебя наперекосяк — перебивает меня Бьянка: — вопрос в том, что с ней делать сейчас? Она же снова попробует… через некоторое время.