— ДУН-ДУН-ДУН-ДУН-ДУН! — продолжил работу пулеметчик и сзади за Инноске встали остатки семьи, два десятка парней с оружием. У кого револьверы, у кого — китайские «Калашниковы», кто с обрезом, сделанным из охотничьего ружья, так обожаемые ганстерами «лупары». Незаменимая вещь в ближнем бою накоротке, в зданиях и коридорах, в городских условиях.
— Нам снять пулеметчика? — спрашивает у Инноске кто-то сзади. Инноске открывает рот, чтобы сказать, что пулеметчика снять — это еще суметь надо, вряд ли он там без второго номера, без защиты с тыла, и вообще, прежде чем лезть куда-то, где стреляют из пулемета — надо бы узнать, что там происходит… а они все тут вообще пушечное мясо, только в уличные драки и умеют. Но тут у подножия водонапорной башни появляется фигурка в белом кимоно, в белом кимоно с огромными красными гиацинтами на нем, и он закрывает рот, так и не сказав ни слова.
— А я смотрю вам все мало. Что же… сегодня больше веселья… — говорит фигурка и поднимает руки над головой. В неверном свете отблесков пулеметного огня Инноске замечает взблеск длинного клинка, словно бы продолжающего ее руки.
— Если среди вас есть мужчина — вызываю его на бой — говорит фигурка в белом кимоно и Инноске понимает, что красные пятна на белом кимоно — это не гиацинты.
— Это же та девка у ворот! — выкрикивает один из его людей сзади и раздается щелчок взводимого курка. Он — не глядя, опускает руку на револьвер говорившего и принуждает того опустить руку. Вот оно — решение. Она — человек шиноби, который служил Куме. Кума с его и ее помощью очистил семью от скверны. Кума — знал, что может произойти… может быть и не зря этого паренька между собой называли «байстрюком Кумы», дескать нажил он его, когда с куноичи Ига крутил, а потом те уже его воспитали в горах, как и положено шиноби, как и положено наследнику. Наследнику. В голове у Инноске наконец прояснилось.
— Всем стоять — приказал он и засунул ненужный револьвер в карман. Сделал шаг вперед, в девушке в белом, которая стояла как статуя, подняв над собой свой клинок. Сделал шаг и опустился на колено.
— Мы — то, что осталось от семьи Кума — сказал он, опустив голову: — и мы ищем его внебрачного сына, Кенту-сама. Мы ищем его, чтобы принести клятву верности и предложить наши кулаки, наши головы и наши сердца тому, кто поведет нас за собой…
— Да… что ты несешь! — раздается восклицание сзади, тотчас превратившееся в сдавленный крик боли. Инноске не поворачивает голову. Все происходит так, как и должно, остатки людей Хиро все же еще… но у них есть выбор. Либо присоединится к нему, либо — погибнуть.
— Это… неожиданно. — девушка опускает свой меч: — а… вы точно уверены, что Кента — внебрачный сын Кумы? Хм… это многое объясняет…
— Видел я как он двигался, пока людей Хиро крошил — гудит сзади кто-то из его парней: — точно, как Кума-сан в молодости!
— И он пытался отомстить за смерть своего отца — добавляет Инноске: — мы будем последними ублюдками без чести, если не поможем сыну сохранить наследие его отца!
— Что же. Я совру если скажу, что нам не нужна ваша помощь. Меня зовут Сора и я — клинок в руке Кенты-сама. — кланяется девушка, убрав меч в ножны: — надо бы с фланга их обойти.
— ДУН-ДУН-ДУН-ДУН-ДУН! — раздается очередь над их головами. Сора морщится и прикладывает руку к уху. Инноске — кивает. Он тоже недолюбливает все это современное оружие и с удовольствием решал бы все вопросы в поединке на мечах… к сожалению прогресс делает это невозможным.
— А ведь мы могли бы вас застрелить — говорит он: — вы совсем о себе не думаете, Сора-сан.
— Не могли бы — отвечает Сора: — у меня еще дел полно. Хватит разговоров, атакуем по флангу, сейчас я Бьянке скажу, чтобы она и нас из пулемета не пригасила…
Глава 30
— ДУН-ДУН-ДУН-ДУН! — гвоздит пулемет, прижимая всех к земле. Где-то заходятся в истерике полицейские сирены, хлопают ответные выстрелы, что-то кричат, но пока грохот пулемета остается доминирующей нотой в какофонии музыкального сопровождения пьесы «Как Кента-кун всем окружающим проблем доставил». Ах, да, а еще и жизнь свою под откос пустил. Если хотя бы десятая часть того, что мы тут натворили станет известна следственным органам и широкой общественности… стану я знаменитым на всю страну. Книгу смогу написать… правда из тюрьмы. В конце концов может быть, этот случай наконец продавит законодателей, и они примут-таки тот закон о «смертной казни для несовершеннолетних за резонансные преступления». Тогда и книгу написать не успею. И как мое «зайти и выйти, приключение на пятнадцать минут» — превратилось в это?