— Это преимущество стоит лишней пары рук?
— Стоит — отвечаю я. Действительно в любом бою опознание цели — важнейшая задача и занимает львиную долю времени реакции, требующейся для принятия решения на открытие огня. Если же ты один во враждебном окружении, то тебе не надо постоянно держать в голове местоположение своих товарищей, что они сейчас делают и откуда могут неожиданно на тебя вывалится, или там — вытянуть свою голову на линию твоего огня. Видел я такое… идти в огневой контакт с противником, особенно в условиях боя «накоротке», в здании — это занятие, требующее высокой слаженности группы, знания каждым членом своего места и поведения в разных ситуациях. Опять-таки почти восемьдесят процентов времени на тренировках занимают не оттачивание индивидуального мастерства, а именно слаженность действий в группе, потому что если у вас в руках огнестрельное оружие и вы размахиваете им во все стороны, не заботясь о других членах группы, то скорей всего вы убьете кого-то из своих раньше, чем кого-то из противоположной команды. Даже простейшее «вести подавляющий огонь в дверной проем» — требует синхронизации с партнером и четкого понимания каждым маневра другого. Оттуда и все эти похлопывания по плечу и крики, ориентирующие в пространстве и времени, постоянные тренинги с ощущением соседа, язык жестов… нет, одному мне будет удобнее. Может быть когда-нибудь Шизука и станет полноценным партнером в таком деле… надеюсь, что нет. Вообще надеюсь, что подобного рода занятия не станут моей постоянной деятельностью… хотя говорят — на что учился, там и пригодился. А что я умею? Созидать у меня пока не очень получается. Специалист только по девушкам пока… и то, ни черта в них не понимаю.
Осматриваю пистолет, оттягиваю затвор и проверяю маслянистый взблеск патрона в патроннике. Никогда не любил «Глок», слишком тугой спуск, отсутствует возможность сформировать пистолетную рукоять под себя, всегда казался немного избыточным угол наклона этой самой рукояти. Однако в плюсах творения австрийских оружейников — надежность и неприхотливость. Опять-таки легкость — относительная, но все же. Еще минус — если произошла осечка повторный спуск невозможен. Надо передергивать затворную раму, выбрасывать патрон… я скорее сторонник куркового механизма двойного спуска. Как у уважающих себя пистолетов начиная с «Хай Пауэр Браунинг». Но дареному коню в рот не смотрят, потому как Япония и вообще удивительно что у меня в руке «Глок» с глушителем, а не какой-нибудь ржавый револьвер Namby M60 тридцать восьмого калибра. Для местных любой огнестрел вундерваффе и срок в десять лет строгого режима. Потому и не умеют тут стрелять… разве что отставники из войск спецназначения, но уж те больше по длинноствольному оружию и в составе группы. Ганфайтеров тут нет. И слава богу, хоть одно преимущество.
— Хорошо. Они приехали — говорит Бьянка, разглядывая в бинокль поместье Кумы внизу: — два автомобиля представительского класса. «Мерседесы», не иначе.
— Дай-ка. — я забираю у нее бинокль. Да, так и есть, открываются ворота, стоящие тут же господа в хороших черных костюмах с галстуками и в черных очках, слегка похожие выбором цвета на пингвинов — кланяются и освобождают дорогу. Время пошло. Как именно проходят переговоры в Азии… практически везде в Азии, неважно будь то Китай или Корея, или Япония — везде переговоры проходят очень долго. Много церемоний, обсуждений погоды, политики, старых добрых времен и отбившейся от рук молодежи. Обязательно — прием пищи, обед, плавно переходящий в ужин, или ужин, который длится до ночи. Выпивка, много выпивки. Чтобы вести переговоры тут надо иметь хорошую печень и не пьянеть, стальную поджелудочную и запастись таблетками от изжоги и похмелья. К настоящему делу раньше, чем через час никто не приступит… а то и через два. Плюс еще два часа после — чтобы закрепить сделку, если все хорошо прошло или смягчить горечь, если не очень.
— Вот интересно — говорит Бьянка: — что они сейчас чувствуют? Есть ли у Кумы предчувствие скорой смерти или нет? У тебя будет время его спросить?
— Вряд ли. Не собираюсь я ему монологи читать или там совесть искать в глубине души — отвечаю я, опуская бинокль: — нечего ерундой страдать. Все делаем по принципу военспецов, вошли, вышли, «да и не было тут никого». Вы у ворот пошумите минут тридцать, потом сделаете вид что перепугались или там вполне удовлетворены происходящим — и уезжайте. Если я сделаю все правильно, то и вопросов к вам не будет, будут заняты внутренними разборками. Хотя гарантировать не могу, что никто вам вопросов не задаст… так что еще есть время отказаться от участия.