— Меня зовут Ичика! — кланяется третья девушка, та, что с рыжими волосами: — для меня честь познакомится с вами, Кента-сама!
— Это взаимно.
— Ии… не слушайте Михо! Она просто фанатеет от фильмов вроде «Кланы Токио» или там «Сукеран», вот и одевается так! Даже меня заставила! — выпаливает рыжая и зажмуривается: — она такая!
— Да мне «кланы Токио» даже не нравятся! Там правда есть один красавчик… ради него и смотрела!
— А ну-ка заткнулись, курицы! — на втором этаже здания открывается окно и оттуда высовывается Косум: — Чего разорались?! — ее взгляд находит меня и она хмыкает: — Явился значит… ну заходи.
— Было очень приятно познакомиться! — вслед мне журчит девичий голосок: — Раз уж вы свидание Киоко-тян должны, может все вместе сходим? Ой! Ты чего дерешься?!
Я захожу внутрь и поднимаюсь по лестнице. Поворот, еще… а вот и дверь в офис настоящей девушки-бандитки, Косум-чан.
— Заходи, заходи… — говорит она и машет мне рукой: — сейчас, я закончу… да, все хорошо. Да, я за ним присматриваю. Мало ли что ты по телевизору видела. Ну все, пока. — она кладет трубку и поворачивается ко мне. Окидывает меня оценивающим взглядом.
— Ты что — с ума сошел так по городу шастать? — спрашивает она меня: — совсем охренел? Тебя вся семья ищет, под каждый камень заглядывают, вот даже я и то знаю, что ты еще в больнице должен лежать, под охраной полиции.
— Да какая там охрана… — машу рукой я: — в окно вылез и все. Скучно мне там лежать, вот думал побродить немного… у меня и не болит ничего.
— Ну ладно. — Косум делает шаг ко мне и зажимает мою голову у себя под мышкой: — Рада видеть, что ты еще живой, засранец малолетний!
— Пусти, дышать нечем! — говорю я. Нет, быть вот так вот зажатым Косум — даже приятно и носом в ее грудь утыкаешься… но вот дышать решительно невозможно. Быть задушенным прелестями Косум — ироничная смерть.
— Знаешь, а ведь я здорово так пересмотрела свои взгляды на тебя — говорит она, отступая на шаг: — С тобой все в порядке?
— Да не то чтобы — пожимаю я плечами. Честно говоря, мне немного тоскливо. Знаю я, что надо делать и как именно и оттого-то мне и тоскливо. Думал я к Нобу-сенпаю зайти, он как никто умеет грусть-тоску мужской компанией прогнать… но «Школа Бокса» была закрыта, вот я и шатаюсь по округе… пришел к Косум.
— Ооо… — тянет она, глядя мне в глаза: — так плохо, да? А ну-ка, иди сюда… — она хлопает по креслу, усаживает меня и открывает шкафчик. Достает оттуда квадратную бутылку с черной этикеткой.
— Когда у меня такие глаза то мне помогает только мой старый друг Джек. — говорит она и ставит передо мной стакан, наполняет его наполовину.
— Льда нет, уж не взыщи — пожимает плечами Косум и поднимает бутылку вверх: — равно как и второго стакана. Не с кем мне тут пить. Я как старый алкоголик — надираюсь в одиночку. Ну, давай, выпьем за твое чудесное возвращение из мертвых.
— Из мертвых?
— Да я с тобой сразу попрощалась — поясняет она: — вот как ты забычил на Куму, так и попрощалась. Давай, выпьем уже, у меня в глотке пересохло…
— Давай — соглашаюсь я и отпиваю глоток из стакана. Рот обжигает огненный напиток, прокладывает путь в желудок и я морщусь, дышу глубже.
— Киоко! — орет Косум, во всю глотку, я едва не глохну от неожиданного крика. Дверь тут же распахивается и на пороге вырастает та самая девица в розовой спортивке.
— Все равно подслушиваешь — говорит Косум: — на кухню сгоняй, организуй нам льда ведерко и лимонов. И пожрать чего-нибудь принеси. С мясом.
— Я в патруле сегодня — возражает Киоко: — а на ужин сегодня паста. С морепродуктами.
— Скажешь Михо, что я тебя с патруля сняла, пусть вдвоем пока… — распоряжается Косум: — пасту в жопу, пусть приготовят мясо. Гуляш там или стейк. Мы с Кентой пьянствовать будем.
— Хорошо! Я мигом! — Киоко исчезает, только пятки мелькнули в дверном проеме.
— И стаканы принеси! — кричит ей вслед Косум: — Стаканы не забудь! — прислушивается к отдаляющимся шагам, снова отпивает из бутылки, словно заправский пират. В море, в море за тунцом, капитан наш молодцом…
— Значит так — говорит она и упирает в меня свой палец: — я первая, кто распечатал твою розовую девственность…
— Не надо — говорю я: — у нас с тобой и не было ничего. Надеюсь — пока.
— Твоя дурная привычка, Кента — перебивать — морщится она: — ты как та птичка на заборе, что кричит громче всех, пока ее кот не съел. Вот если бы ты молчал, то… ну наверное жизнь у тебя лучше была бы. Девок поменьше было бы, зачем тебе столько девок? О! А насчет девственности — я имела в виду алкогольную. Ты же в тот раз, в баре со мной — в первый раз выпил?