— Моя дочь… — говорит он, словно ворочая каменные жернова, растирая в муку свою «яки»: — она может быть… всякой. Я не прошу тебя, Такахаси-кун понимать, что с ней. Я просто хочу, чтобы ты знал — если ты когда-нибудь сделаешь ей больно. Если хоть один волосок упадет с ее головы… еще раз… я лично вырву у тебя ноги и затолкаю их тебе в задницу. Ты меня понял? — слова Тамаки-сана бьют в голову, словно удары молота по наковальне. Понял ли я? Да я так понял, что как говаривал Гекельберри Финн — «я бы ее услышал, даже если бы она шептала про себя, а не кричала так, и встал бы, и послушался, даже если бы лежал мертвый.»
— Я понял вас, Тамаки-сан — отвечаю я, чувствуя, как пересохшая глотка слипается при каждом слове: — я вас понял.
— … хорошо. — роняет он наконец, продолжая сверлить меня взглядом: — это хорошо.
— У меня не было намерения причинить вред вашей дочери, Тамаки-сан — говорю я, пытаясь выправить разговор: — и я понимаю всю тяжесть ответственности…
— С этим у вас беда — Тамаки-сан берет себя в руки и делает шаг назад. Уверен, что ему очень хотелось сейчас взять меня за грудки и потрясти как следует.
— Ваши намерения никого не интересуют — продолжает он, садясь в кресло: — хотите вы хорошего, а вот выходит хреново. Двузначное число трупов в моем городе. Как еще не трехзначное. Ты понимаешь, что ваша игра в мстителей вышла из-под контроля?
— Прошу прощения? — моргаю я.
— Мои старшие дети не живут со мной вот уже пять лет. Мама у Натсуми умерла. Мы с дочерью живем вместе… она единственный человек в моем доме. Как ты думаешь, я мог не заметить, чем именно она занимается? — отвечает он и морщится. Потирает виски указательным пальцем: — поначалу я закрывал на это глаза. Нет, если бы она… если бы… — он замолкает. Я понимаю, о чем он хочет сказать. Натсуми больна. Смертельно больна. И то, за что обычная девочка выхватила бы ремня у строгого отца, то, за что она была бы наказана — ей сходит с рук. Просто потому, что это поддерживает в ней интерес к жизни и этого для Тамаки-сана было достаточно. Ну пользуется дочка его персональным компьютером и национальной базой данных… ну и пес с ним. Главное, что она — улыбается. Что у нее появляется цель в жизни. Все остальное неважно… ей не так много осталось, чтобы… чтобы боятся любых последствий.
— Сперва я думал, что это не выйдет за рамки обычных увлечений. Ну… Клуб Детективов в школе, например. Или игра в Нэнси Дрю. — говорит Тамаки-сан: — я здорово недооценил вас. Ее. Тебя. Всю вашу компанию. Я… рад, что у моей дочери есть друзья, пусть даже такие. Ей нужны друзья. Ей… — он стискивает зубы и отводит глаза. Молчит.
Я молчу в ответ. Что тут скажешь. Нам всем чертовски будет не хватать ее. Если бы можно было что-то сделать… Бьянка обещала, что постарается, но обещать ничего не может. Это же не зарин синтезировать на коленке, это смертельное заболевание, над этим все человечество бьется, и не такие гении пытаются эту стенку проломить. А она у нас еще и своими схемами по превращению моей жизни в дешевый комикс про суперзлодеев занята половину времени, когда не спит и ерундой не мается.
— И ты ей нужен — наконец говорит он: — ты мне не нравишься, Такахаси Кента-кун. Ты слишком много о себе возомнил, такие как ты быстро и высоко взлетают и так же быстро — падают и очень больно разбиваются о реальность. А мне бы не хотелось, чтобы моя дочка это видела… Ты — выскочка и дешевка. И если бы у нее было время … я бы выкинул тебя из ее жизни быстрей, чем ты произнес бы «мамочка». Но… у нее нет этого времени. Так что у тебя не так много опций, Такахаси-кун. Ты будешь делать так, чтобы моя дочка была счастливой, даже если тебе придется для этого стоять на одной руке, жонглируя зажжёнными факелами. И не дай бог тебе ее обидеть. По-настоящему. Я приложу все свои усилия и задействую все свои связи… но прежде всего я вырву тебе кадык и затолкаю тебе же в пасть, чтобы ты поперхнулся своим лживым языком манипулятора… ты еще следишь за моей мыслью, Такахаси-кун?
— Да, Тамаки-сан.
— Это хорошо. Мне плевать что вы там делаете, до тех пор, пока она возвращается домой счастливая — делайте что хотите. Но не смей разбивать ей сердце! У тебя достаточно… объектов для симпатии вокруг. Не смей думать, что моя дочь — одна из них. Даже в мыслях такого не допускай. Ясно?
— Да. Тамаки-сан.
— Хорошо. Твоя чертова задача — прожить несколько лет обычной школьной жизнью. Со всеми этими вашими фестивалями… поездками на пляж, свиданиями под луной и прочим. Оставить ей воспоминания не о том, как грязна и отвратительна бывает жизнь. Я… я прошу тебя, Такахаси-кун. Она и так… — он замолкает и стискивает зубы. Отворачивается.