Выбрать главу
Младая донна, в блеске состраданья,[62] В сиянии всех доблестей земных, Сидела там, где Смерть я звал всечасно; И, глядя в очи, полные терзанья, И внемля звукам буйных слов моих, Сама, в смятенье, зарыдала страстно. Другие донны, поспешив участно На плач ее в покой, где я лежал, Узрев, как я страдал, — Ее услав, ко мне склонились строго. Одна рекла: «Пободрствуй же немного», А та: «Не плачь напрасно». Когда ж мой бред рассеиваться стал, Мадонну я по имени назвал.
Мой голос был исполнен так страданья, Так преломлен неистовостью слез, Что я один мог распознать то слово; Но, устыдясь невольного деянья, Бесчестия, что я Любви нанес, Я, помертвев, упал на ложе снова. Раскаяние грызло так сурово, Что, устрашившись вида моего: «Спешим спасти его!» — Друг другу донны тихо говорили И, наклонясь, твердили: «Как бледен ты! Что видел ты такого?» И вот чрез силу взял я слово сам И молвил: «Донны, я откроюсь вам!
Я размышлял над жизнью моей бренной И познавал, как непрочна она, Когда Любовь на сердце потаенно Заплакала, шепнув душе смятенной, Унынием и страхом сражена: «Наступит день, когда умрет мадонна!» И отшатнулся я изнеможенно И в дурноте глаза свои смежил, И кровь ушла из жил, И чувства понеслись в коловращенье, И вот воображенье, Презрев рассудком, в дреме многосонной, Явило мне безумных донн черты, Взывающих: «Умрешь, умрешь и ты!..»
И я узнал еще о дивном многом В том буйном сне, который влек меня: Я пребывал в стране неизъясненной, Я видел донн, бегущих по дорогам, Простоволосых, плача и стеня, И мечущих какой-то огнь нетленный. Потом я увидал, как постепенно Свет солнца мерк, а звезд — сиял сильней; Шел плач из их очей, И на лету пернатых смерть сражала, И вся земля дрожала, И муж предстал мне, бледный и согбенный, И рек: «Что медлишь? Весть ли не дошла? Так знай же: днесь мадонна умерла!»
Подняв глаза, омытые слезами, Я увидал, как улетает в высь Рой ангелов, белея словно манна; И облачко пред ними шло как знамя, И голоса вокруг него неслись, Поющие торжественно: «Осанна!» Любовь рекла: «Приблизься невозбранно, — То наша Донна в упокойном сне». И бред позволил мне Узреть мадонны лик преображенный; И видел я, как донны Его фатой покрыли белотканой; И подлинно был кроток вид ея, Как бы вещавший: «Мир вкусила я!»
И я обрел смирение в страданье, Когда узрел те кроткие черты, — И рек: «О смерть! Как сладостна ты стала! Я вижу лик твой в благостном сиянье, Зане, пребыв с моею Донной, ты Не лютость в ней, но милость почерпала. И вот душа теперь тебя взалкала; Да сопричтусь к слугам твоим и я, — Приди ж, зову тебя!» Так с горестным обрядом я расстался. Когда ж один остался, То молвил, глядя, как вся высь сияла: — Душа благая, счастлив, кто с тобой! — Тут вы, спасибо, бред прервали мой».

В этой канцоне две части: в первой я говорю, обращаясь к некоему лицу, о том, как я был избавлен от безумного видения некими доннами и как я обещал им поведать о нем; во второй — говорю, как я поведал им. Вторая начинается так: «Я размышлял над жизнью моей бренной…». Первая часть делится на две: в первой — говорю о том, что некие донны, и особенно одна из них, говорили и делали по причине моего бреда, до того как я вернулся к действительности; во второй — говорю о том, что эти донны сказали мне, после того как я перестал бредить; начинается же эта часть так: «Мой голос был…». Потом, говоря: «Я размышлял…» — я повествую, как рассказал им о моем видении: об этом есть тоже две части; в первой — излагаю это видение по порядку, во второй, сказав о том, когда они окликнули меня, благодарю их в заключение; эта часть начинается так: «Тут вы, спасибо…».

XXIV

После этого безумного бреда случилось однажды, что, сидя в задумчивости в одном месте, я почувствовал, как поднимается в сердце трепет, словно бы я находился в присутствии Донны. И вот, говорю я, мне явилась в воображении Любовь,[63] и показалось мне, будто я вижу ее идущей оттуда, где была моя Донна, и будто бы она радостно сказала мне в сердце моем: «Помысли благословить тот день, когда я овладела тобою, ибо тебе пристало сделать это». И в самом деле, мне показалось, будто сердце исполнено такой радости, что словно бы и не мое было то сердце: в столь необычайном состоянии оно пребывало. И немного спустя после этих слов, которые сказало мне сердце языком Любви, я увидел, что приближается ко мне одна благородная донна, которая была знаменита красотой и некогда была донной первого моего друга.[64] Имя же этой донны было Джованна, но, по причине ее красоты, как думают иные, ей дано было имя Примаверы;[65] так и звали ее.[66] А следом за ней, увидел я, шла дивная Беатриче. Так прошли близ меня эти донны, одна за другой, и казалось, Любовь заговорила со мной в сердце моем и молвила: «Та, первая, именуется Примаверой только по причине этого сегодняшнего появления; ибо я побудила давшего имя назвать ее Примавера, ибо первая пройдет она в тот день, когда Беатриче явится служителю своему после его видения. А если хочешь также разобрать и первое имя, то оно говорит то же, что имя «Примавера», ибо названа она Джованна по тому Иоанну, который предшествовал истинному свету,[67] говоря: «Ego vox clamantis in deserto: parate viam Domini».[68] И еще показалось мне, будто она сказала мне затем такие слова: «А если бы кто захотел рассудить тонко, тот назвал бы Беатриче Любовью, ибо велико ее сходство со мной». И вот, поразмыслив потом об этом, я решил написать стихи первому моему другу, умолчав о некоторых словах, о которых, казалось мне, надо было умолчать, ибо я думал, что еще дивилось его сердце красоте благородной Примаверы. И вот я сочинил сонет, который и начинается «Я услыхал…».

вернуться

62

Стр. 49. Младая донна, в блеске состраданья… — Эта канцона повторяет видение Данте, но, как и полагается, в очищенном, выпрямленном, более последовательном виде, так что смысл символов становится еще яснее.

Стр. 51. …мне явилась в воображении Любовь… — Радостный характер видения отмечает третью ступень созерцания, достигнутую Данте. Отныне его мысли направлены к райскому блаженству: объект созерцания уже не вне его и не в нем, но над ним (см. прим. к гл. II).

вернуться

64

…некогда была донной первого моего друга — то есть донной Гвидо Кавальканти.

вернуться

65

Примавера — по-итальянски значит «весна», «prima verra» — «первая пройдет». Данте обыгрывает созвучие, аллегорически переосмысляя прозвище Джованны, чтобы подчеркнуть нужный ему образ.

вернуться

66

Имя же этой донны было Джованна, но по причине ее красоты, как думают иные, ей дано было имя Примаверы; так и звали ее. — Вся эта фраза соответствует следующей из гл. I: «…моим очам явилась впервые преславная госпожа моей души, которую называли Беатриче многие, не знавшие, что так и должно звать ее».

вернуться

67

Стр. 52. …названа она Джованна по тому Иоанну, который предшествовал истинному свету… — Истинный свет — Христос; выражение заимствовано из Евангелия от Иоанна (гл. 1, 9): «Был свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир». Данте хочет сказать, что Джованна (то есть Иоанна) находится в том же отношении к Беатриче, в каком Иоанн Креститель находился ко Христу.

вернуться

68

Я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу (лат.).

«Ego vox clamantis». — Так Иоанн Креститель отвечал фарисеям, спрашивавшим, кто же он (Евангелие от Иоанна, гл. 1, 23).