Владимир Андреевич Добряков
Новая жизнь Димки Шустрова
Разговор
— Любчик, привет!
— Привет, Дима!
— Чем занимаешься?
— Читаю. А ты?
— Я телек смотрел. Сейчас отдыхаю.
— Как отдыхаешь?
— Обыкновенно. В потолок гляжу. Вспоминаю свое сочинение.
— Ты хорошо описал, как твой корабль чуть в комету не врезался.
— А ты свой экипаж на Венеру отправил?
— Да. По моим догадкам, там должны быть условия для жизни.
— А Серегин, не знаешь, про кого написал? Кем хочет быть?
— Серегин — артистом. В оперном театре.
— Какой из него артист! И Котов артистом хочет. А Светлана номер два мечтает стать балериной.
— Знаю! А номер один — в кино сниматься. Умора!
— Слушай, выходи во двор. На велике покатаю. Воскресенье! Отдыхать надо.
— Нет, книжку хочу дочитать. Сорок страниц осталось. А ты что будешь делать?
— Не знаю. Мама в театр собирается. Наверно, интервью брать. Цветы купила… Ладно, тогда и я, может, почитаю… Ну, все у тебя?
— Дим, ты же мне первый позвонил.
— А-а, я и забыл. Ну, привет! Завтра в школу буду спускаться — звякну в дверь. Жди.
И Димка Шустров, ученик четвертого класса, проживающий на четвертом этаже, положил трубку.
Положил трубку и его друг Любомир Черных, в просторечьи — Любчик, проживающий в том же подъезде двумя этажами ниже.
Тринадцатое число
В то же воскресенье, 13 мая, Надежда Сергеевна Шустрова собралась идти в театр. Времени оставалось около получаса, цветы были заранее куплены, и она спокойно села в троллейбус. Но когда на повороте с Никитской над головой вдруг гулко стукнуло, длинная штанга за окном нелепо метнулась в сторону и троллейбус остановился, Надежда Сергеевна забеспокоилась: напрасно не вызвала такси. А увидев худенькую, как слабосильный подросток, водительницу троллейбуса в желтом берете, поспешно надевавшую огромные и несуразные на ее спичечных руках резиновые перчатки, даже вздохнула: да, надо было вызвать такси…
А все из-за матери. Она, если и не скажет вслух, то про себя непременно подумает: «Ох, Надежда, не напрасно у тебя фамилия такая — шустра сорить рублевками!»
К удивлению Надежды Сергеевны, молоденькой водительнице не понадобилось и минуты, чтобы вновь ожило электрическое сердце машины. Под ногами дробно заурчало, мелькнул в дверях желтый берет, и опять мимо окон побежали свежие, кругло подстриженные липы, замелькал разноцветный поток людей, большие, как озера, витрины магазинов.
Надежда Сергеевна посмотрела на упругие тюльпаны в целлофане, перевела взгляд на часы и ободрилась — успеет. И даже посмеялась над собой: паникерша, чуть было тринадцатое число не начала обвинять.
Она немного волновалась оттого, что хотела после спектакля подняться на сцену и передать тюльпаны Куранову. О нем Надежде Сергеевне предстояло писать статью, и ей хотелось вновь увидеть работу артиста.
Выйдя из троллейбуса, Надежда Сергеевна торопливо пересекла сквер и только ступила с каменного барьерчика на мостовую, как вдруг пошатнулась, отчаянно взмахнула рукой с зажатой в ней сумкой, стараясь сохранить равновесие, и под ногой что-то хрустнуло. Она взглянула на туфлю-лодочку, и сердце ее сжалось. Высокий, тонкий каблук безобразно торчал в сторону: не заметила коварного камешка.
Кое-как допрыгав до скамейки, Надежда Сергеевна сняла с ноги туфлю и попыталась отогнуть каблук на положенное ему место, но из ее попытки ничего не вышло.
Растерянная, она сидела на скамейке и не знала, что же ей делать…
— Как я понимаю, авария приключилась?
Высокий мужчина лет сорока, в сером костюме, с портфелем, стоял в шагах трех от нее и улыбался. Улыбка у него была добрая и сочувственная, однако Надежде Сергеевне любая улыбка показалась бы сейчас неуместной.
— Вы можете помочь или остановились порадоваться, что у человека каблук сломался?
— Могу и помочь, — не обратив внимания на ее резкий тон, сказал незнакомец. — Весь инструмент при мне. Как говорится: все мое ношу с собой.
Он присел рядом и, расстегнув замочки портфеля, достал клещи и молоток. Согнутый гвоздь он быстро и решительно вытащил из каблука и вновь заглянул в портфель.
— Вам еще далеко идти? Впрочем, судя по цветам и нарядному платью…
— Я иду в театр, — перебив его, уточнила Надежда Сергеевна. — Спешу. Восемь минут осталось.
— Значит, в начале пути. Для такого сложного варианта вот этот гвоздь, пожалуй, подойдет. Как вы считаете?
— Я не очень в этом разбираюсь, — в нетерпении пожала она плечами.