Отец посмотрел на часы, усмехнулся:
— Время — тоже деньги. Пора мне, Дима. Видел, на доме было написано: «Летайте самолетами»?.. Надо спешить… А ты, будет случай, скажи обо мне хорошее слово маме. Глядишь, все у нас и пойдет ладом. Долго ей быть одной? Ну, глупый я был, может, чего не так делал… Теперь поумнел, не пью. Какого еще принца ей надо? Не всем же работать в газете!.. А часы тебе нравятся? — неожиданно спросил отец и опять поднял рукав. — Что ж, и тебе куплю такие. Парень большой. Ты в какой ходишь?
— В пятый перешел.
— Да ну! — словно начисто забыв, сколько сыну лет, сказал Федор Николаевич. — Тогда и говорить не о чем — куплю!..
На остановке автобуса отец, как взрослому мужчине, пожал Димке руку:
— Ты с матерью поосторожней говори. Про машинку… тоже, пожалуй, не надо пока… Сердечный привет Елене Трофимовне!
Бабушка словно дожидалась этого привета. Встретила Димку с таким лицом, что он подумал: «Нет, все равно не выпытаешь! И тебе не скажу про машинку».
И не сказал, хотя бабушка про все подробно расспрашивала и сильно удивилась, что ее недавний зять ничего не подарил сыну.
— Мороженым угостил, в кино были — хватит. Чего еще? — Димка пожал плечами.
А про то, что отец разводит аквариумных рыбок, сказал. Чего таить — дело интересное. И нужное. Не раз бывал в зоомагазине — сколько любителей толпится! Все хотят хороших рыбок заиметь.
Елена Трофимовна занятие Федора Николаевича тоже одобрила:
— Я ведь говорила — он поворотливый. Такие на дороге не валяются. Пусть-ка Надежда еще раз подумает…
Потом Елена Трофимовна взяла хозяйственную сумку и звякнула ключами:
— Все ждала, когда вернешься. За хлебом схожу да посмотрю в молочном.
Димка обрадовался, что остался один. Скорей машинку на стол и принялся всякие головоломные задачки задавать. Справляется! И секунды не думает. Хорошую вещь отец подарил! А если еще часы… Но… можно ли принимать такой дорогой подарок? Если мама узнает… Что скажет? Она-то золотые часы не захотела от него брать.
Смотрел Димка на чудо-машинку, радовался, но было и тревожно.
Только стал думать о матери — тут она и объявилась. Длинные, настойчивые телефонные гудки заставили Димку бегом побежать в переднюю.
— Димочка, ты? — услышал он четкий, взволнованный и громкий голос матери. Ему даже почудилось, что она рядом, за дверью стоит. — Ну как, сынок, дела? Что нового? Как в школе?
— Нормально.
— Нет, ты не уходи, — нетерпеливо сказала Надежда Сергеевна. — Мне твое «нормально» не нужно. Давай — подробности, факты.
— Какие факты?
— А почему голос у тебя… будто лимон во рту держишь?
— Обыкновенный голос.
— Случилось что-то? Ну говори. Я же слышу!
— Ничего не случилось.
— А по русскому? Что вывели?
— Тройку.
— Из-за нее расстроился?
— Да не расстроился.
— Господи, ничего от тебя не добьешься! Бабушка здорова? Где она? Позови.
— За хлебом бабушка ушла. Недавно.
— А ты что же, ноги в школе забыл — почему сам не пошел?.. Нет, завтра приеду — я с вами разберусь! Целую! До завтра!
«Этому не бывать!»
Занятый домашними неурядицами, Димка и не заметил, как подкрался последний день учебы. И никакой особенной радости он не почувствовал. Чего уж тут прыгать до потолка! Для кого, и верно, счастье великое — каникулы: свобода, поездки, море, походы. Только не для него.
Вот Марина Лизюкова другое дело. Все у нее хорошо, все прекрасно. И отец — что надо: с машиной, в университете лекции читает. Через несколько дней Марина уезжает с бабушкой на море. Да, позавидовать можно — и папа, и машина, и море. А теперь и новый кавалер появился. Разве Димка не понял, почему Любчик вдруг взялся за физкультуру и уговорил отца врезать в дверях турник? Эта физкультура не так ему нужна для будущих космических полетов, как для того, чтоб Марине понравиться.
«А что, — невесело подумал Димка, подрастет Любчик, мускулы накачает — Марина и перестанет смотреть на меня. Зря, может, про Любчика ей сказал?..»