И тут совершенно неожиданно, как звон разбитого стекла, рыжий захохотал. Все с недоумением обернулись к нему. А тот, и правда, как ненормальный, хохочет — не может остановиться. И опять — наверно, случайно — синий Димкин кед ботинком теснит.
И вдруг взорвался Димка — отшвырнул его ненавистную ногу с ботинком. Рыжий вмиг перестал смеяться.
— В рожу захотел! Толкаешься!
— Это кому в рожу? — привстав, выговорил Димка. — Мне?
И Пушкарь торопливо поднялся. Коротко оглянулся на ребят:
— Вы свидетели — он первый начал!
Димка прозевал удар. От кулака рыжего зазвенело в ушах. Только нет, так легко Димку не взять! От второго удара он ловко уклонился, и тут же провел серию из трех слитных ударов. И все достигли цели. Рыжий с трудом устоял на ногах. Свирепея, опять кинулся на Димку.
Драка была жестокая, молчаливая. Все ребята стояли молча. Этот, недавно появившийся на улице мальчишка, Димка им явно нравился. Молодец — жмет Пушкаря, теснит. Ну давай, новенький, читалось на их лицах, покажи рыжему! Давно не лупили его, а следует!
Дрались до первой крови. Кровь показалась у Димки на щеке.
— Все! Все! — закричали кругом. — Хватит!
А Санька длинно засвистел в судейский свисток:
— Бой окончен! Выходи на поле! Начинаем второй тайм.
Но не сразу разбежались игроки по полю, не могли остыть от волнения, от зрелища злой, нешуточной схватки. Общее мнение было таково: Димка по всем статьям наклепал рыжему. Если бы тот не расцарапал ему щеку, был бы Пушкарь позорно бит…
Когда Надежда Сергеевна и Сомов пришли домой, Димка уже выглядел вполне благополучно. Лишь немного затекло под глазом да на щеке виднелась длинная царапина, которую заботливая Алена смазала йодной настойкой.
Самому Димке рассказывать ничего не пришлось. Его драку с рыжим Пушкарем Алена преподнесла как геройский подвиг, как акт справедливого возмездия: ведь ясно теперь, что петуха погубил этот разбойник Пушкарь.
— Хорошенькое возмездие, — оглядывая припухший глаз и царапину на щеке, сказала Надежда Сергеевна.
— Ага! — горячо запротестовал Димка. — Ему, знаешь, как досталось!
За ужином Надежда Сергеевна спросила:
— А ну расскажите, что это за ужасная и вредная личность — Пушкарь? В двадцать восьмом доме живет?
Пушкаря и все их семейство Алена охарактеризовала одним увесистым, как булыжник, словом:
— Спекулянты!
— Дочка, — укоризненно покачал головой Сомов, — ты уж прямо сразу… — И объяснил: — Сам Пушкарев — на пенсии. Жена не работает. А сын — где-то сторожем при магазине. Сутки работает, двое отдыхает. Теплицы построили, рассадой торгуют. Цветами. Фрукты на рынок вывозят. А мальчишка, действительно, хулиганистый, злой, завистливый, жадный.
— Папа, — возразила Алена, — ты вот не знаешь: они на своей машине и в другие города ездят, спекулируют. Все говорят.
— Да о чем толковать, — словно от боли, поморщился Сомов. — Жалкие, мелкие, хищные люди. Все гребут под себя. А зачем? Ковры на потолок вешать?
— А почему же этот малолетний достойный отпрыск своих родителей с такой яростью обрушился именно на твой дом? — спросила Надежда Сергеевна. — И дохлая кошка, и петух…
— Наденька, — с улыбкой сказал Сомов, — все тут просто. Мы с дочкой живем иначе. Без высокого забора, без собаки. Цветы не продаем, рассаду не выращиваем. Догадываюсь, как Пушкаревы перемывают нам кости! Один почтовый ящик сколько им крови попортил. И тебе, наверно, досталось… Впрочем, тебя, вероятно, и побаиваются, если уж, конечно, разнюхали — кто такая. Еще бы, работник газеты, возьмет и напишет! Я же говорю: жалкие, темные люди. Без понятия, без образования.
Надежда Сергеевна розовым ноготком провела полоску на скатерти, усмехнулась своим мыслям.
— Ты считаешь, — сказала она, — что образование, как карандашная резинка, автоматически стирает в человеке пошлое и жестокое? Не всегда, мой дорогой. Мелкую душу нечестного человека, его хищные когти никаким дипломом не прикроешь, никакими красивыми словами и умными книгами, которые он прочитал. Когда-нибудь да покажутся эти коготки… — Надежда Сергеевна опять усмехнулась и посмотрела на Димку. — Помнишь Бориса Аркадьевича?
— А что? — насторожился Димка.
— А, так и быть, — скажу, — решилась Надежда Сергеевна. — Да, лучше сказать. — И улыбнулась Сомову: — Ты его не знаешь. Инженер, в научно-исследовательском институте работает. Диплом, естественно. Интеллигент — руку подать, уступить место… Дома библиотека. И сам читает. Записи делает. Хорошие мысли цитирует… Да, и между прочим, очень хотел, чтобы я стала его женой… Но только вот один человек, — Надежда Сергеевна положила руку на плечо Сомова, — помешал ему… И что же, ты думаешь, предпринял этот культурный, с дипломом?