— Он придет в лагерь? — спросил Роберт.
— Кто же его знает, — ответил старик. — Теперь единственный шанс — перейти в наступление и отобрать у федералов то, что принадлежит по праву выжившим незараженным.
Глаза Роберта от удивления поползли ко лбу.
— Куда вы пойдете — вы старик, женщина, которая держит на руках двоих детей. Куда?
— Лучше умереть с голоду, чем дальше терпеть лишения и выживать вместо того, чтобы жить, — почмокал старик.
— Неужели вы не убедились, что никто не заступиться за вас? Мы можем остаться, начать все с нуля и довольствоваться тем, что есть!
В ответ старик смотрел на Роберта пустым ничего не значащим взглядом.
Он доел вторую порцию каши и поплелся к коровнику. Второй старик задержался рядом с Робертом.
— Спасибо батюшка, вы очень многое делаете для нас, — он огляделся по сторонам явно опасаясь что их могут подслушать. — Не слушайте вы этого старого дурака… — он перешел на шепот. — Нет никакого Говорящего, вот что я вам хотел сказать, а капитан просто не знает, что со всем этим делать.
Старик, запрятав пустую банку из-под горошка в карман брюк развернулся и зашагал прочь. Роберт проводил его взглядом, чувствуя как в груди приятно запекло. Все-таки в лагере еще остались адекватные люди, те которые реально на трезвую голову смотрели на происходящее. Сам Роберт и этот старик… Тем не менее на душе стало легче. Роберт заприметил бродившего неподалеку Тимура, который за сегодня впервые попался батюшке на глаза. Парень помахал Роберту рукой и засеменил раскачивающейся походкой к костру.
— Полевая кухня? — он понюхал запах свежесваренной каши. — Дерьмово таки у вас получается батюшка, честно сказать. Была у моей покойной бабули свинья Манька, отменная свинина вышла хочу я вам сказать. Так вот к чему я все это говорю? — уточнил Тимур, понимая, что начинает уходить в сторону. — Даже Манька не стала бы есть такое!
Роберт пожал плечами.
— Ничего лучшего у нас нет. А люди едят.
— Если только у вас, — Тимур огляделся и засунул руку за пазуху. Оттуда показалась банка тушенки. — А у нас для вас кое-что есть, — он расплылся в довольной улыбке. — Угощайтесь, батюшка.
Роберт с трудом сумел скрыть удивлениею
— Спасибо, не ожидал… Если ты не против я отдам ее той женщине, которая кормит двоих детей. Она нуждается в мясе гораздо больше, чем я.
Тимур безразлично пожал плечами.
— Мое дело угостить, а вы делаете с тушенкой то, что посчитаете нужным. Но если вы хотите услышать мое мнение, то по мне вы поступаете не правильно, Роберт.
— Неправильно отдать тушенку женщине, которая кормит двоих детей? — удивился Роберт.
Тимур отмахнулся.
— Неправильно, если сильный поделиться со слабым. Если он сделает так, то перестанет быть сильным, потому что ему нечего будет есть и он сам станет слабым, — пояснил он.
— Странная у тебя философия, но наверное любая точка зрения имеет право на существование, — заключил Роберт.
— Между прочим я не шучу, — показалось, что Тимур обиделся. — Если так произойдет в лагере, если это станет допустимым, то тогда лагерь вымрет, потому что сильные постепенно будут становиться слабыми. Понимаете почему я поддерживаю капитана, несмотря на его жестокие методы?
— Понимаю, так ты отдашь мне тушенку или нет? — улыбнулся Роберт.
— Берите, вам трудно отказать, — Тимур рассмеялся в ответ.
— Спасибо большое.
— Обращайтесь, батюшка.
Тимур протянул Роберту сгущенку и все так же, покачиваясь из стороны в стороны, продолжил свою прогулку. Интересный парнишка. Стоило понимать, что несмотря на то, что он говорил порой несвязно и безграмотно и казался покладистым простофилей, где-то внутри Тимура можно было найти стержень. Другое дело можно ли было этому человеку доверять? Особенно, учитывая тот факт, что Тимур был чист, а внутри Роберта множились клетки вируса.
Роберт отбросил в сторону полезшие в голову мысли, поднялся на ноги и держа банку тушенки в руках двинулся к девушки с двумя детьми. Ничего не говоря он поставил перед ней банку. Женщина вновь державшая на руках новорожденного мальчишку, которого доверил ей капитан недоверчиво посмотрела на батюшку, а потом перевела свой взгляд на банку с тушенкой.
— Что это?
— Тушенка, — Роберт пожал плечами. — Я подумал, что вам пригодиться.
— Не знаю как благодарить вас…
— Поэтому не стоит этого делать, — заверил Роберт.
Дитя на руках женщины начало плакать и она попыталась его укачать.
— У малыша газики, — пояснила она. — Ворочается и не хочет спать. Или детский организм так реагирует на прививку, — девушка пожала плечами. — Мой Ян тоже долго мучился и плакал после того как ему сделали укол.
Роберт нахмурился.
— О чем вы говорите?
Женщина аккуратно развернула сверток с ребенком и показала предплечье малыша, на котором застыл ярко алый, совсем свежий след от укола.
— Капитан позаботился о нем.
Батюшка почувствовал, как что-то больно кольнуло у него внутри. Ребенок был инфицирован. Этот человек, который носил капитанские погоны заразил штаммом вируса новорожденное дитя.
Ублюдок…
— Батюшка?
— Да…
— С вами все в порядке? Вы побледнели?
— Не обращайте внимания, все хорошо, правда.
Роберт усилием заставил взять себя в руки. Он присел на корточки и посмотрел в чистые как небо голубые глаза малыша. Несмотря на то, что этому ребенку было всего несколько дней от роду, мальчик, казалось, смотрел на него осмысленно, с пониманием. Хорошенький малый.
— Как его зовут, вы знаете? — спросил он.
— Гриша… — женщина продолжала укачивать ребенка. — Отец мог бы им гордиться.
Роберт вздрогнул и поймал на себе взгляд женщины.
— Батюшка, с вами точно все в порядке? Вы изменились в лице… — женщина, в словах которой слышалась явное беспокойство выглядела испуганной.
— Вы знаете, кто его отец? — поинтересовался Роберт.
— Нет, как, наверное, никто из нас не знает, — сказала женщина.
Гриша… Перед глазами Роберта вдруг встала семейная пара, которая приходила к нему в приход. Беременная женщина и ее муж… ГРИША. Забавное совпадение. Но совпадение ли? Этот парнишка с беременной женой, он рассказывал, что его кто-то направил в приход, обещая, что там ему окажут помощь… Роберт задумался. Он еще долго сидел рядом с женщиной и смотрел на ребенка на ее руках.
2
Не спалось. Роберт долго ворочился с боку на бок на стоге сена, но не мог сомкнуть глаза. Страшно болела голова, наизнанку выворачивало желудок, от чего несколько раз приходилось бежать в туалет, чтобы не наделать в штаны, крутило в ногах. Но гораздо более страшная боль подстерегала батюшку внутри. Он потерял связь с самим собой. На душе скребли кошки, он чувствовал какую-то опустошенность внутри себя. Все навалилось сразу, в один единственный миг, когда ты не готов, когда ты этого не ждешь… Такое паршивое, опоясывающее чувство, которое со временем только усиливалось и могло сожрать тебя изнутри, если ты сделаешь попытку перестать обращать внимание. В голову лезли неприятные мысли. Из головы не выходило лицо капитана, которое Роберт уже видел однажды но не мог вспомнить где. Перед глазами то и дело всплывал новорожденный мальчик Гриша, который смотрел на Роберта осмысленным, полным понимания взглядом. Как все таки этот малыш попал в руки капитану? Куда делись его отец и мать? Зачем капитан вколол этой крохе штамм вируса… Чем больше он думал об этом, тем больше стирались сомнения, что матерью Гриши была та самая семейная пара, что заявилась в приход. Но где сейчас эти люди? Роберт чувствовал как его гложит совесть. Он ничем не смог помочь молодой семье тогда… Да от него мало что зависело… Но странное чувство вины, от которого он не мог избавиться не позволяло сомкнуть батюшки глаз. Внутренний голос, слова которого Роберт пытался всячески заглушить, без устали твердил, что поступи он по-другому, не прояви он безразличия и неизвестно, как тогда сложилась бы судьба. Ребенок мог не попасть в руки этого изверга и не стал бы игрушкой, он получил бы шанс выжить, он получил бы право на жизнь…