— Правильно боитесь батюшка, все правильно.
— Ты сошел с ума!
— Можете называть это как угодно, батюшка, — Тимур насупился. — Я долго пытался понять, в чем разница между нами и знаете, что — у нас разный взгляд, но суть одна. Мы, капитан по одну сторону, по другую сторону вы Роберт. Это не меняет сути. Мы все выживаем, только каждый выживает, по-своему, выбирая те способы, которые доступны и приемлемы. Вы не ведаете жизни без помощи слабым, я не ведаю жизни без самого себя. Мы оба эгоисты, потому что в конечном счете и я и вы батюшка больше всех любим самих себя. Порой приходиться закрывать глаза на некоторые вещи и объединять усилия, только так можно идти вперед. Надеюсь, что я понятно изъясняюсь?
Тимур замолчал, осмотрел окровавленного Роберта.
— Вам точно не нужна моя помощь, батюшка?
— Я справлюсь сам, — холодно ответил Роберт.
— Как скажете, хозяин барин, — что-то насвистывая себе под нос, парень двинулся к выходу, но вдруг остановился. — Не бойтесь Роб, касаемо мальчика, я застегиваю рот на замок.
— Спасибо…
Роберт наконец оставшись наедине самим с собой упал на стог с сеном. Сил не было. Он получил хорошую трепку и полностью отдал себя морально, выжал самого себя как лимон. Все без толку. Захотелось кричать и плакать, но вместо этого он со злостью врезал кулаком о землю, почувствовав, как хрустнули костяшки. Нет уж, он будет держать себя в руках и не опустит голову, чего бы это ему не стоило.
2
Следовало отдать должное этому человеку, капитан сдержал свое обещание. Хаос и сумятица, внесенные бойцами Бориса с утра, к вечеру утихли и прекратились. Никто больше не трогал женщин и стариков. Был отдан приказ и все прекратилось также неожиданно, как и началось. Но за то время, что капитан позволил бесчинствовать своим бойцам, было сделано слишком много. Много было не вернуть и многие утраты теперь казались невосполнимыми. Так, единственный источник калорий, зерно было выпотрошено из мешков и втоптано грязь. Кормить стариков и женщин было нечем. Промыть? Собрать воедино те крупинки зерна, что уцелели под подошвами ботинок бойцов и теперь лежали в грязи? Роберт чувствовал, что у него не хватит на это сил. А сами по себе, оставшаяся кучка людей не сможет выжить в лагере. Та единственная опора, которая позволяла жить и сохранять иллюзию существования тем, кто оказался на волоске от края и не мог двигаться дальше, была потеряна.
Наверное, об этом говорил Тимур? Имея ввиду задачи, которые преследовал капитан? Этот человек создавал ситуацию — он запугал людей настолько, что они не могли ослушаться и создал условия, исходя из которых, они просто были вынуждены двигаться дальше, вон из не сложившегося лагеря, навстречу своей судьбе. И самое страшное во всем происходящем было то, что этот случай Саша, Гена и другие ребята создали собственными руками. Лелея в голове мысль о возможности собственного выживания посредством избавления от слабых, они сами себя лишили провианта и сами себя бросали вперед, хотя могли еще некоторое время отсидеться и набраться сил. Но тогда Борис рисковал… Что если кто-то из бойцов ослушается и не захочет идти вперед? Интересно понимал ли кто-то философию капитана кроме совсем молодого Тимура? Как эти люди пришли внутри себя к пониманию и объяснили для себя тот факт, по которому сам капитан прошел вакцинацию, если, по словам Тимура этого не следовало было делать? Или же они занимали удобную и одновременно безопасную позицию крайнего?
Капитан в свою очередь убивал двух зайцев одной пулей. Он получал возможность. Во-первых, он получал возможность не засиживаться на одном месте, получал возможность оставить позади разрушенную мечту об утопичном лагере и двигаться дальше. И во-вторых, он развязывал себе руки, чтобы выполнить те задачи, которые виделись ему приоритетными здесь и сейчас.
Неплохо, совсем не плохо.
Какие задачи? И что двигало этим человеком на пути вперед? Задумываясь об этом, Роберт вспоминал о новорожденном инфицированном ребенке. Вполне возможно, что этот человек хотел найти вакцину и желал как можно скорее отправиться на ее поиски. Не стоило сбрасывать со счетов месть. Борис хотел отомстить системе и получал верных бойцов, которые думали, что все, чтобы ни делал капитан делается ради их блага. В том числе попытки избавиться от слабых, а вакцинация самого себя по доброй воле могла указать лишь на благие намерения капитана. Бойцы крепли в своих верованиях, будто этот человек совсем не думал о себе, но думал об окружающих его верных людях. Разумны ход. Правильный. Карты мог спутать инфицированный малыш. Только похоже никто, кроме Тимура и Роберта не догадывался о том, что новорожденный привит. Роберт понимал, что попытайся он воспользоваться своим знанием и капитан в ответ надавит на больные точки батюшки с двойной силой. Капитан занимал положение сильного. Роберт был слаб. Оставалось надеяться, что Тимур в свою очередь сдержит слово и ничего не скажет об осведомленности Роберта капитану.
Погром, учиненный бойцами с утра… Роберт вдруг поймал себя на мысли, что именно действия капитана подтолкнули его к решению, которое сейчас казалось взвешенным и принятым здравым смыслом. Он сделал для себя вывод, что должен присоединиться к Борису и его бойцам в их в новом походе против системы и попытать счастье там. Сейчас мысль об этом выглядела логичной и последовательной. Именно в походе, Роберт мог попытаться привлечь еще кого-то из сомневающихся на свою сторону, попытаться уговорить их вернуться в лагерь для помощи слабым, которые останутся в коровнике… Ведь не произойди погрома с утра и Роберт остался вместе с женщинами и стариками здесь, он никуда бы не пошел… Зачем? Мысль двоилась. Роберт пытался убедить себя, что идет с вслед за Борисом именно потому что хочет помочь слабым, а не потому что повелся на чужое мнение, не потому что не хочет умирать без еды… Или Тимур был прав? Во всем виноват эгоизм, а это было лишь проявлением собственной слабости? Но сама идея сражения с федералами силами дюжины вооруженных, но изнеможенных бойцов тоже отпугивала и вряд ли могла в чем-нибудь убедить… Как быть с этим?
Как бы то ни было, все было готово к наступлению. Роберт пожал руки старикам, обнял женщин с детьми, особо тепло попрощавшись с женщиной, которой доверили новорожденного Гришу. Теперь ребенка забрал Борис…
— Я сделаю все возможное, — он положил руку женщине на плечо.
— Спасибо вам. Но, наверное, это конец, батюшка.
Где-то глубоко в душе Роберт понимал, что обманывает самого себя. До обращения женщине осталось жить считанные часы. Теперь она уже не могла передвигаться самостоятельно. Ее ноги сильно отекли, организм был сильно обезвожен, каждое движение доставляло боль.
— Не говорите так, — Роберт покачал головой.
— Мне хочется верить, но я больше не нахожу в себе на это сил, — по щекам женщины полились слезы.
— Верьте, вера не должна покидать вас никогда.
Роберт не в силах наблюдать за тем, как некогда сильная женщина, мать, плачет, отвернулся. Стоило самому собрать в кулак те крохи, которые остались у него внутри. Тело ломило, суставы ныли, но главное, что он все еще мог идти. Их небольшой отряд во главе с Борисом выстроился и капитан дал команду двигаться вперед. Он видел, что многие бойцы буквально валяться с ноги от усталости и с трудом держаться оружие в руках. Этот человек, Борис, он вел на убой, тех, кто доверил самое ценное из того, что у них было — свои жизни. Роберт не знал, что ждало дальше этот отряд, но всем своим нутром чувствовал, что конец истории Говорящего и его последователей близок…
Шум вращающихся лопастей «Ночного охотника» был подобен раскату грома. Над головами бойцов отряда с огромной скоростью пролетел вертолет. Вращающиеся лопасти подняли пыль и люди закашлялись, растирая глаза. Один из бойцов, Леша вскинул автомат и прицелился, но «Ночной охотник» был уже далеко на горизонте. Борис приказал опустить мужчине автомат.
— Отставить!
Капитан говорил хриплым, сорвавшимся голосом. Роберт видел, как его качнуло, будто у Бориса закружилась голова. Вирус валил некогда здорового крепкого человека с ног. Можно было заметить, как полопались сосуды под кожей на его лице, покрывшемся синяками, щеки впали, а под глазами набухли водянистые мешки. Ребенок на его руках проснулся и начал кричать. Проводив вертолет взглядами, бойцы переглядывались между собой. Чувствовалось нервное напряжение, которое повисло в воздухе. Вид боевого вертолета морально раздавил бойцов, это чувствовалось. Машина для убийства, против которой обычный человек пускай даже с автоматом в руках выглядел нелепо и нескладно, определено вселяла ужас.