— Потом на нас стали нападать еще и люди, поскольку кланы ослабли и уже не могли контролировать огромные территории. Одно дело, когда в лесу живет несколько десятков тысяч эльфов, а другое — когда осталось несколько сотен. К тому времени я уже подрос и стал помогать отцу в походах. Сначала в качестве принеси-подай, потом уже смог подготовиться и стать чем-то вроде оруженосца — еще не воином, но уже не и бестолковым ребенком. По крайней мере, знал, с какой стороны браться за меч и как послать орка так, чтобы тот понял, — на губах эльфа мелькнула злобная усмешка.
— В принципе, теперь ты понимаешь общую ситуацию. Я погиб в одном из рейдов, едва закончив обучение. Это был мой третий и последний рейд, орки нас заманили в ловушку и уничтожили с помощью весьма мерзкой темной магии. Мне удалось избежать гибели от магии, но от стрел я уже не ушел. Стреляют эти гады отлично… не лучше эльфов, но все же лучше, чем люди.
— Так ты тоже военный парень, значит, — Райн представил себе эту картину — вымирающая община эльфов, постоянная война, голод, холод, отсутствие женщин, конфликты на самой разной основе — кто не так глянул, кто больше съел, кому досталось оружие получше, а у кого сохранилась жена. Пожалуй, такая жизнь была ничем не лучше жизни во дворцах его лордов.
— Можно и так сказать. Я отказался от карьеры стража, хотя мне предлагали стать патрульным. Я хотел дарить жизнь, как бы это глупо ни звучало. И стал работать в теплице. Там есть куда девать силу и к чему приложить руку. Мне нравится, когда из семечка вырастает цветок, распускается под действием моей магии и мысли, прорастает вверх и расцветает за считанные минуты. Мне нравится ухаживать за плодовыми деревьями и собирать урожай. Вот эксперименты ставить не люблю, да меня на экспериментальные площади и не зовут.
— Я тебя понимаю, — Райн протянул руку и коснулся руки эльфа, желая поддержать его в столь нелегкой исповеди. — Мне тоже не хотелось воевать или же кого-то убивать просто так. Потому что какому-то королю или лорду моча ударила в голову.
— Здесь такого нет. Наверное, я не зря умер, раз оказался здесь, — Сарт довольно потянулся и стиснул руку демона тонкими, но крепкими пальцами. — Ты не представляешь, как замечательно проснуться в чистой постели, спокойно поесть свежую и, главное, горячую еду, выпить чистой воды или заварить чай. Наслаждаться вкусом того, что ты сам вырастил… И никуда не спешить. Мне кажется, если бы я не умер тогда, то умер бы здесь от счастья. После сырых грибов, после воды из луж, после многих дней тяжелых побегов — даже не переходов, после суток лежания в грязи для маскировки в ожидании вражеского отряда… это все кажется волшебным сном. И я готов терпеть такие праздники плодородия хоть каждый месяц, лишь бы больше никогда не было войн. Мне нравятся тихие мирные люди, смешные шиммиты, суровые демоны, далекие ангелы, такие странные нэко и оборотни. Я ничего не имею против даже некоторых орков, хотя их здесь мало. Здесь они спокойны и не воинственны, хотя у них бывают замашки, как у тебя.
— Они с тебя тоже сдирали рубашку? — смущенно спросил демон.
— Нет, они… такие же громкие, шумные и вспыльчивые, — рассмеялся Сарт. — Так что, как видишь, этот мир хоть и чужд нам обоим, но в нем есть то, чего не хватало в прошлой жизни — покой.
— Иногда мне кажется, что мы умерли и просто видим длинный посмертный глюк, — вздохнул Райн, боясь признавать свой страх.
— Райн, мы умерли на самом деле. Мы мертвее мертвого. И вот это все — наше посмертие, — Сарт обвел рукой кухню. — Мы заслужили, выпросили, вымолили себе такое посмертие. Как думаешь, почему все местные боги даже не указывают, а требуют жить здесь и сейчас? Почему ни один бог не обещает загробной жизни, рая, ада, каких-то священных лесов или божественных лугов, как обещали боги в других мирах?
— Потому что это все уже есть?
— Потому что мы и так в священных лесах, — эльф печально вздохнул. — Мы уже мертвые. Мы получили один-единственный шанс. Больше перерождений у нас не будет. Как только мы здесь умрем, наши души исчезнут.
— А как же боги? Разве они не… могут что-то с этим сделать? — подобные перспективы слегка испугали Райна. Одно дело поверить в то, что для него все только началось, и совсем другое — знать, что после всего этого уже ничего не будет. Совсем ничего. Тьма. Пустота. Небытие.
— Они могут гарантировать посмертие только нашим детям, а точнее, перерождение в кого-то другого. Души тех, кто был здесь рожден, смогут получить новое воплощение. Мы — нет. Мы его уже воплотили. Поэтому нам стоит жить здесь и сейчас, послушаться совета тех, кто знает больше нас.
Райн смотрел на все так же держащего его за руку эльфа и удивлялся переменам, происходящем в этом странном парне. То он волнуется, как юнец, то говорит, как старик.
— Сколько тебе лет? — наконец выдавил демон, пытаясь не смотреть в удивительные пронзительные сиреневые глаза. Ему казалось, что этот взгляд ныряет ему в самый дальний уголок души и видит там нечто такое, что доступно увидеть только эльфам — дивному народу.
— Мне еще нет ста, Райн, — вздохнул Сартэниэль и чуть прикрыл глаза, позволяя себе отдохнуть от изматывающей связи.
— Тогда ты младше меня…
— По меркам некоторых иномирных эльфийских общин я еще даже не совершеннолетний, но по меркам нашей общины я взрослый и давно доказавший свою доблесть мужчина. Вот и считай сам.
— Здесь странно считают совершеннолетие у магических рас, — демон поморщился. — Возраст считают годами, а вот совершеннолетие признают по состоянию сознания. Перед обучением меня заставили пройти некий тест на ситуации, по результатам которого я взрослый. Другие же этот тест не сдали, их сочли детьми и определили в какое-то учебное заведение.
— Я тоже проходил этот тест и тоже считаюсь взрослым, несмотря на количество прожитых лет. Да и наша община считала меня взрослым, раз допустила в серьезные битвы.
— Война — не показатель, Сарт. На войне могут сражаться и старики, и дети, и юноши. В случае особой ситуации и женщины, хотя их берегут сугубо из меркантильных соображений — без женщин не будет потомства. Мужчин много, они и должны друг друга вырезать, чтобы не было лишних ртов, лишних претендентов на престол, на земли, скот, замки, поля, луга и все такое. А женщин всегда берегли для разведения, если мужики поубивают друг друга. По-моему, это должны были делать и вы со своими эльфийками.
— И что прикажешь, запереть их в каком-то дворце и раз в год приходить проверять, не готова ли какая-нибудь дама к продолжению рода? Это уже попахивает рабством, — отмахнулся эльф.
— Ну запереть не запереть, но хотя бы охранять хорошо. Приставлять стражу, беречь от нападений…
— Это ты бы сказал моей матери, которая, будучи беременной, как могла помогала армии. Перевозила продукты, шила одежду, делала стрелы, воровала у людей оружие… Она рисковала не меньше всех прочих воинов на вылазках…
— Я бы ее запер где-нибудь, — честно ответил демон.
— Она взломала бы замок и избила бы тебя до кровоподтеков, — усмехнулся Сарт. — Такой же была и супруга моего старшего брата. Все эльфийки боевые, ты не сможешь их удержать взаперти.
— Хвала богам, что мне досталась забитая человечка. Она сама себя держит взаперти. Кстати, надо ее проведать, а то она забыла свой амулет, — демон хлопнул себя по груди.
— Сходим, пусть успокоится там. Ты не чувствуешь ее тревогу?