медлительных, медвяных, травных дней.
Не кончится, не станет холодней
задумчивое, томное, родное
большое лето над большой землёю.
64. Ирина.
Опомнись,
эй,
проснись,
в конце концов -
мы оба понимаем, что весной
мила Россия,
скудная земля
подернулась зеленым, стала в дымках
прекрасной - можно жить и можно верить,
что так и будет. Лето проживем
в довольстве, на приволье. Дальше что
порой осенней скажется Россия
в доступной полноте и наготе,
во всей красе.
65.
Пора, пора отсюда в путь дорогу,
дождей московских скинуть пелену
с грядущего. Нам нечего тут делать -
каких-то ждать опасностей? - ничто
не связывает с Родиной. Могилы?
Но что могилы нам, бывавшим там
куда могила - праг, начало спуска...
В речах, словах, снах беглых не по-русски
услышим зов и отдохнем душой,
где вечное сплошное бытиё -
не призрачное нежить-естество
российское, а явленность благая
скульптурная, прекрасная, нагая.
И мы решились ехать.
66.
В аэропорт дорога, путь недальний
уже на запад. Спешка. Нервы. Вид
на Ленинградку, Химки. Мы, прощаясь,
чужую видим сторону Москвы.
Увы,
не нашего черты юго-востока
в последний раз охватывает око.
67.
Шереметьево. Час ранний.
Голоса, что бестелесны
к дальним странам призывают,
выкликают виды суши,
и невиданные страны
предстают воображенью.
И поёжишься, представив,
что и в них ведут дороги,
люди движутся и есть, кто
улетает добровольно.
Рим объявят и мы то же
заспешим в холодный воздух.
68.
Не пей так много. - Что тут пить? - Делись.
Из под полы, они тут всюду с нами
для нашей пользы борются. В разлив
не продают. Из пластиковой тары,
как в юности. Не бормотуха - "Чивас" -
Принципиально разве? - Градус выше -
Ну - на здоровье. - Тише, тише, тише -
так кашляешь - того гляди поймут. -
И чорт бы с ними, ведь не отберут...
69.
Воздух холоден, прозрачен,
в два конца из неба видно
самолетную дорогу
от Москвы до Фимучино
вправо влево взгляд пройдётся -
вот наш дом, вот ширь благая
италийское пространство -
щедрая земля поэтов
и блудниц землица тоже.
70.
Три с немногим часа тряски,
полтора часа поездки,
что за день - жара и пробки -
и вот счастье, вот награда
дом на узкой и короткой
римской улочке полого
убегающей до Тибра -
здесь такие рестораны!
Здесь такие вина, яства!
71.
Здесь к былому нет возврата,
город вечный отнимает
всё, что вечности помимо,
что предшествовало вещей -
а лжецам и пустословам,
что о прошлом рассуждают
вещие уста кусают,
пережевывают руки,
языки немеют хитрых.
72.
Не рассказывай о бедах
в храм иди удачи женской,
в храм мужской удачи сунься,
там отмолишь, там получишь
от фортуны кус огромный
ешь удачу, пей удачу
в снах гляди, на яви римской
как удача прибывает -
шарик ты попавший в место
ставки лучшей, ставки общей
в Рим попавший - шарик броский.
73.
В день осенний мы гуляли
по ущельям Виа Сакра,
воду пили из текучих,
серебрящихся фонтанов.
Сколько здесь потов сходило
в политических занятьях,
сколько тут кровей пускалось,
делалось смертей железом -
а проходишь и на сердце
легче легкого истома,
страха, ужаса не видно
и труды угомонились.
74.
Чистым счастьем, веским, римским
улочка полна святая,
будто все труды на пользу,
да и жертвы, да и казни -
примем дар тысячелетий
о цене не размышляя.
75.
Въезжаешь в этот Город, как домой,
как блудный сын всю истощив, изведав
земного круга благость. Нищ и светел.
И весел, голоден. Растерян - неужели
добрАлись.
И всё то, что происходит
необходимо дальше с нами - чудо
большое, правильное -
тУт только и может
случится.
И случается уже!
Часть V.
1.
Мы составляем новый Пантеон -
кто? - Филлимон с Бавкидой? Эвридика
с Орфеем? - О, я чувствую природа
меняется моя, кровь приливает
бродяга к голове, но мысли только
спокойней, явственней - сребристо-голубой
божественный ихор течет по жилам
дарует силы.
2.
Наш покровитель из богов былых
тот рыбарь темный - Главк -
его трава
росла - густа - сорняк глушивший всё
на даче,
сколько мучились в усильях
для помидоров, огурцов - растили
убогие дары сплошавших почв -
всё думали старуха отрожала
земля, землица -
нет -
соображала
растения наверх из тьмы в свет гнать
упорные -
их кожистые листья
ярки и зелены,
жестки,
крупны,
ворсисты.
3.
Вились хватая небо,
высоты его мерзлые, пустоты
отростки, усики -
тяжелая работа,
благая роста шла -
гнала
зеленое
в сплошное,
в голубое,
всё двигалось
в священном непокое.
4.
Связуя три стихии -
влага шла
вниз ливнями,
по стеблю подымалась,
земная сила брАлась
корнями,
в средоточье воздУхов
в урановую синь распространялась
листва.
И в темных областях жива
и в самом свете
сила.
5.
Коса востра ходила,
тупилась,
от пятка до острия
изнашивалась, стесывалась, а
вокруг урона нет,
ущерба зеленям,
срез кос и прям
шипел, кипел, бурлил злым, ярым соком -
рост шел высоко.
6.
Осенней серости вода лилась -
ледЯнуя и ртутная -
рост вижу
натужный, против времени примет,
опасный рост, ему препоны нет.
Страшна как эта яркость среди жухлой
природы русской -
медленной и тусклой.
И зимой
корнями проникают в глубь такую
заветную,
что холоду туда
нет доступа, течет темна вода
не знающая льда.
7.
Под снегом шло движенье, умноженье,
терпенье -
а подкинутый в огонь
пучок травы взрывал такие искры,
что плавился снег на сажень вокруг,
в глубь на аршин земля вскипала соком,
огонь играл высоко,
лоскутья рвал.
8.
Пространная пора солнцеворота
отмечена,
природа торжествует -
смерть в ус не дует -
истомлена и изгнана за круг
смятений наших,
страхов...
Одинаков
со всех сторон круг солнца,
светом брызжет,
ночь выжжет.
9.
Когда ты
подол задрав,
сверкая белизною
огонь земли увидишь меж собою
прыгёшь высоко
как видит око...
10.
Мы ищем травы
священные
ивановая ночь -
зенит -
ярь славная кипит -