Как это уже случалось много раз, тёмный властелин снова ожил.
Открыл глаза, очнувшись в другом мире.
Глава 1
— Кира, смотри, музыкантша забыла у нас свою карауку, — сказала Мышка.
Она шагала к барной стойке, держала в вытянутых руках похожий на десятиструнную гитару музыкальный инструмент. Глаза мелкой восторженно сияли, точно она несла не карауку, а кулёк с конфетами. Впрочем, за такую находку от хозяйки инструмента ей наверняка перепадёт пара монет на сладости — уж я прослежу за этим, от меня музыкантша «спасибо» не отделается.
Мы с Мышкой остались в зале кафе вдвоём, поварихи и разносчицы разошлись — теперь мелкая не стеснялась говорить в голос. Я наблюдал за тем, как она бредёт между рядами столов, и улыбался: деревянный корпус местной родственницы гитары почти полностью скрывал собой тело Мышки — из-за него выглядывали только тонкие ноги с острыми коленками и ушастая лохматая голова на длинной шее.
— Ну-ка покажи, — сказал я.
Поманил мелкую пальцем — та ускорила шаг.
Затолкал в рот корку хлеба, вытер о штаны ладони. Забрал у своей подопечной инструмент — тот оказался неожиданно лёгким; уложил его себе на бедро. Провёл рукой по широкому грифу, ощупывая струны. Сразу понял, что пальцы недостаточно ловкие, неразработанные — играть такими будет сложно. Да и струн… многовато — караука хоть и выглядела, как гитара, но длиной струн и их количеством всё же ближе к эльфийской грольте: я играл на такой в Хёльдире, когда обитал там в своей седьмой жизни.
Весёлые были деньки. И эльфийки были замечательными: страстными, романтичными… хоть и ревнивыми. Я вздохнул, пробежался пальцами по струнам — извлёк несколько нот, прислушался к их звучанию.
— Кира, ты умеешь бренчать на карауке? — спросила Мышка. — Ух ты! Не может быть. Сыграй что-нибудь! Пожалуйста. Я не буду смеяться, если у тебя не получится. Правда-преправда!
Она смотрела на меня широко открытыми глазами: яркими, зелёными, как у эльфов. В них отражался огонь фонаря, что горел на стене около барной стойки. Только он и освещал зал. Остальные лампы я погасил, когда разошлись посетительницы, а Мышка прибралась на столах.
— Я… не знаю никаких песен, — ответил ей.
— Не пой, — разрешила мелкая. — Просто играй. Я послушаю. Раньше мама часто играла на карауке. Я сидела рядом с ней, смотрела, как её пальцы дёргают струны… и слушала. Мне нравилось.
— Ты же говорила, что ничего не помнишь о своих родственницах.
Мышка покачала головой. Её золотистые кудри заблестели, словно заискрились
— Не помню. А мамины руки на карауке вспомнила. Правда-преправда! Я не обманываю. Ты мне веришь, Кира?
Я кивнул, сказал:
— Конечно, Мышка. Занимай место в зале: выбирай, какое нравится. Сейчас я что-нибудь сбацаю. Только чур не смеяться! Ты обещала. Вряд ли смогу играть так же хорошо, как твоя мама. А голос у твоей мамы красивый? Мама любила петь?
Мышка пожала плечами. Оттопырила нижнюю губу.
— Может быть, — сказала она. — Не помню.
Стала перебирать складки моей нарядной красной рубахи, что выглядела на ней, как платье — всегда так делала, когда смущалась.
— Ладно, — сказал я. — Сиди тихо, не отвлекай. Дай мне подготовиться: размять руки. И вспомнить хоть одну мелодию.
Я опёрся спиной о стойку бара, прикрыл глаза. Играть на эльфийской грольте меня учила старшая жена, дочь главы клана Серебряной росы — та самая, что нанесла мне смертельный удар в спину: не смирилась с моими изменами. Эльфийки — они такие… эльфийки. Почему-то считали, что для мужчины пяти жён должно быть достаточно. Не понимали, что каждая женщина по-своему прекрасна. А я любил их всех, не мог выбрать одну и обидеть невниманием остальных.
Матрица воина Моз успела хорошо поработать над моим телом: пальцы скользили по струнам всё уверенней. Всё же в храме богини Моз из нас делали не просто убийц — виртуозов движения. С одинаковой скоростью и ловкостью мы приспосабливались не только к оружию. Эту особенность матрицы я отмечал и в свою бытность эльфом — именно она помогла мне пробиться на вершину эльфийской клановой иерархии. Если бы не ревность жён, на исходе пятой сотни лет я, без сомнения, возглавил бы Совет — стал бы самым юным в истории Вечного леса Владыкой.
В бренчании карауки я уловил знакомую мелодию. Руки сами о ней вспомнили — не стал им мешать. Улыбнулся. Из недр памяти вынырнули лица моих эльфийских красавиц — всех пяти любимых жён и юной служительницы столичного храма, страстное увлечение которой и помешало мне сесть на трон Владыки.
Я познакомился с ней на празднике Весеннего возрождения. Заглянул в её глаза… и пропал. Уже в полночь мы купались в озере у водопада Обновления, наслаждались друг другом на Поляне фей.