Сегодня я вновь отказался от услуг извозчиц. Экипажей возле Грордского театра скопилось больше двух десятков. Возницы дожидались, когда окончится представление и из здания повалят клиентки. Отмахнулся от их призывов. Как и прошлый раз, покинул площадь пешком.
Я шёл не в бордель: Черная и Белая остались в театральной ложе. Да и не было у меня времени на развлечения. Не терпелось сплести первый магический узор для будущего дома. Вот только перед тем, как займусь магией, следовало завершить другие приготовления. Именно поэтому я и брёл по тёмной улице.
— Куда спешишь, красавица? — спросил хриплый голос.
Из придорожных кустов вышла коренастая женщина, преградила мне путь; демонстративно помахала ножом. Отметил, что стал неплохо видеть в темноте: при свете звёзд сумел разглядеть лицо грабительницы. Улыбка у женщины вышла кривая, точно правую сторону её лица сковал паралич.
Старая знакомая; как и та пара, что отрезала мне пути к бегству. Одна бандитка шагнула мне за спину, другая обошла меня по дуге, замерла справа, посреди улицы. Всё же хорошо, что я пожалел их в прошлый раз: лихие душегубки действительно пригодились.
Довольно хмыкнул. Оценил оружие криволицей грабительницы. Решил, что клинок бандитки вполне сойдёт для моих целей — не слишком мал, да и не жаль будет такой портить.
— Я вижу, ты музыкантша, — сказала криволицая. — Сбацаешь музычку для трёх клёвых девчонок? Тогда мы тебя возможно не убьём. А только отнимем у тебя кошелёк и блестяшки. Ну и оставим себе на память карауку — чтобы не забыть о твоей щедрости.
Она приблизилась ко мне. Неторопливо. Морской походкой.
«Почему трое? Было же четверо? Куда ещё одну подевали?» — подумал я.
Значит заклинание не обмануло: в засаде за кустами прятались только три грабительницы. Четвёртая либо приболела, либо взяла выходной. Или отправилась навестить родню в деревне? Впрочем, не важно. Троицы бандиток для ритуала вполне достаточно.
— А если не сыграю? — спросил я. — Убьёте?
Изобразил дрожь в голосе.
При прошлой встрече не беседовал с бандитками. Но в этот раз решил не спешить. Я же не злодей… теперь. А этот… благородный защитник слабых и обиженных. Как те добряки в белых плащах, что когда-то поджаривали меня на костре.
За моей спиной зашуршали шаги. Необычный у них звук: показалось, что шагавшая ко мне женщина подволакивала ногу. Не обернулся. Почувствовал на спине тепло чужого дыхания. Мой рот прикрыла пропахшая потом рука, к шее прижалось холодное лезвие ножа.
— Не нужно орать красавица, — сказала криволицая. — Не хочешь играть — не надо. Мы не обидимся. Ведь мы же на работе — нам не до развлечений. Правда, девчонки?
В ухо мне выдохнули: «Угу».
Может… изнасилуют?
Вполне искренне вздрогнул — от отвращения.
Нет уж. Этой троице я бы не дался. Лучше взойду на костёр.
А вот с Черной и Белой сыграл бы в похожую игру…
Криволицая подходила всё ближе. Поигрывала клинком. Смотрела мне в глаза. Ну точно бывшая морячка: не раз видел в Оргоне подобную неуклюжую походку — чаще в порту. Хотя и в кафе, где я работал, матросы (матроски?) заходили нередко.
— Что ж ты так испугалась, милашка? — спросила бандитка. — Аш потемнела, бедняга. Не ссы. Раз не хочешь нам играть… Я не сделаю тебе больно. Обещаю.
Хохотнула.
Добавила:
— Только… коль… и готово.
Её ухмылка поблёкла.
Криволицая бросила взгляд поверх моего плеча — явно пыталась меня отвлечь. Дёрнулся: изобразил желание обернуться. Бандитка стремительно преодолела разделявшее нас расстояние, хорошо отработанным ударом вонзила клинок мне в сердце…
Точнее, попыталась вонзить.
Нож коснулся кожи и соскользнул в сторону, разрывая кафтан.
«Алмазная броня» сработала исправно. Как обычно. Воспользовался именно этим плетением на случай, если бы грабительницы попытались вышибить мне мозги — не хотел схлопотать сотрясение. И плевать, что синева на лице. Никого она не смутила и не испугала.
Вонявшая потом рука хромоногой запрокинула мою голову. Я не сопротивлялся. Не потому что надеялся на поцелуй в ухо: признаться, при подобном повороте вырубил бы бандитку сразу. А потому что хотел убедиться в намерениях хромоногой.
Услышал позади себя скрежет зубов.
Лезвие клинка полоснуло меня по горлу. Потом ещё раз и ещё. Словно бандитка пыталась разогреть мой кадык трением. «Алмазик», как я любя называл броню, что красила кожу в голубые оттенки, не смогли бы порезать и настоящим алмазом. С ней никто бы не совладал без применения серьёзной магии.