Завершилось моё правление в Аквинии вполне предсказуемо: кандалами из синего аристания, лишившими меня доступа к магии. Таким же, как сейчас, конвоем, но из некогда моих собственных «проверенных» элитных бойцов. Плахой на главной площади города, заполненной улюлюкающими горожанами. И мастерским ударом палача, на радость публике отделившим мою глупую голову от тела.
Сделал напоследок глоток свежего воздуха, спустился вслед за стражницей по ступеням — очутился в пропахшем плесенью, крысами и нечистотами помещении. Ощущение дежавю усилилось, подсказало, что там, дальше, я увижу решётки и грязные тюремные камеры. Только к ним могли вести по таким скудно освещённым и вонючим коридорам. Ну или к пыточным, что тоже не лучший из вариантов.
Меня сюда доставили, чтобы попугать?
Бросил по ходу движения «обнаружение жизни». Заклинание подсветило десятки человеческих фигур и копошащихся под полом и в стенах крыс.
Происходящее пробудило во мне не самые приятные воспоминания. И всё меньше походило на шутку. А если таковой и являлось, то совсем уж несмешной. Во всяком случае — для меня.
Не ошибся.
Прошли через три гостеприимно распахнутые двери, покрытые каплями влаги и пятнами плесени. Через две охраняемые вооружёнными до зубов дамочками комнаты. Очутились в узком тоннеле — в его стенах разглядел двери с характерными окошками.
Фонарей и окон я в тоннеле не увидел. Свет не пробивался и из щелей под многочисленными дверями. Шагавшая впереди меня стражница прихватила светильник в одной из комнат — подсвечивала нам путь. То здесь, то там в камерах, мимо которых мы шли, раздавались голоса, стоны, кашель. Смрад нечистот усилился настолько, что пришлось скастовать «фильтры».
До последнего отказывался верить в то, что мне осмелятся предложить разместиться в одной из этих тесных, тёмных, вонючих комнатушек. Мне — боярину Силаеву, с острова колдуний — так, кажется, здесь называли Кординию.
Тот, кто такое придумал, сумасшедший? Или он считал умалишённым меня? А может надеялся, что поддержка предков (или кому поклонялись в королевстве Ягвара?) сделала его неуязвимым? Ведь не мог же он полагаться на то, что я останусь здесь добровольно. Или на то, что меня вынудят войти в одну из этих тюремных камер сопроводившие меня сюда женщины.
А вот мои спутницы с каждым шагом по тёмному коридору набирались смелости и уверенности в собственных силах. Тычки в спину становились всё более частым явлением. Дошло до того, что на одном из поворотов меня приголубили по спине древком копья.
Остановился, обернулся.
Кандалов из синего аристания в этот раз на мне не было.
Только память о моём воображаемом белом плаще воина света пока сохраняла моим конвоиршам жизни. Не уверен, что надолго.
Стражницы едва не уткнулись мне в грудь носами. Загрохотали щитами, чиркнули по моим плечам наконечниками копий. «Кожа дракона» не позволила оцарапать тело. Но кафтан пострадал. Досталось и нашивке с гербом рода Силаевых — заточенное острие копья разрезало вставшего на задние лапы медведя пополам.
— Дамочки, — сказал я. — А вы ль не охренели?
— Чо?
Не стал рифмовать.
Позволил выглянуть наружу пробудившемуся во мне тёмному властелину. В этой жизни он выходил из спячки не так уж часто: не считал женщин достойной его внимания угрозой.
Я поочерёдно посмотрел сражницам в глаза — увидел там силуэт своей головы и отражения фонаря.
Стражи порядка отшатнулись: должно быть, выражение моего лица им не понравилось. Сжимавшие древки копий пальцы побелели от напряжения.
— Ещё раз дотронетесь до меня — откручу вам уши, — пообещал я. — Понятно? Не шучу. А той из вас, кто снова ткнёт в меня оружием, оторву руки — я смогу. Это ясно? Клянусь боярской честью: так и сделаю. К вашему сведению, льеры, у нас в Кординии принято держать слово — можете в этом не сомневаться. Так что терпеть вашу наглость я больше не стану. Уяснили, девочки?
Последние слова я произнёс едва ли не шёпотом. Знал, что так меня поймут лучше, чем если стану кричать. И сообразят, что не просто угрожаю — предупреждаю.
Какое-то время мы стояли на месте. Слушали цокот крысиных коготков в стенах, бормотание голосов за дверями, биение своих сердец.
Бодались взглядами.
— Топай, давай, — напомнила о себе замершая за моей спиной стражница.
Приподняла фонарь, осветив лица своих коллег.
— А вы… это… бросьте свои штучки, — сказала она. — Не трогайте её. Слышите меня? Фиг знает, как отреагирует льера дознавательница, если мы эту боярыню покалечим. Хотите лишиться выходных? Провести их в этой вонючей дыре, разносить по камерам жратву? Льера начальница может вам такое устроить. Вы её знаете. Так что успокойтесь. Тем более что мы уже пришли.