Посмотрела на меня.
— Ты, боярыня, не дразни девчонок. Не надо. Ни к чему хорошему это не приведёт. Наша служба нервная. Девки выматываются на работе. Могут и психануть — огребёшь, мало не покажется.
— Боярин, — сказал я.
— Что?
— Не боярыня, а боярин.
Стражница скривила рожу, махнула фонарём.
— Пошли уж… кто бы ты ни была.
От поворота мы отошли недалеко. Фонарь в руке стражницы перестал раскачиваться, замер около приоткрытой двери одной из тюремных камер. Страж порядка жестом велела мне приблизиться, указала на комнатушку.
— Заходи, — сказала она. — Ведро для дерьма у дальней стены. Вон тюфяк. Разберёшься.
Я вытянул шею, заглянул в камеру.
По размерам та не превышала мой новый эльфийский дом. Кирпичные стены. Без окна, но с маленькой квадратной дырой у самого потолка — должно быть, вентиляционное отверстие. Какие здесь витали запахи, мог лишь догадываться: от удовольствия ощущать тюремные ароматы спасали «фильтры». Заметил мелькнувший рядом с тюфяком крысиный хвост.
— Не понял, — сказал я. — Я один замечаю, что это место не похоже на кабинет дознавательницы?
— Что тут непонятного? Побудешь пока здесь. К льере старшей дознавательнице тебя отведут позже. Её сейчас нет в городе. Она сопровождает льеру регентшу в поездке по королевству. Вернётся — тебя к ней вызовут.
— А до её возвращения, — сказал я, — должен буду сидеть здесь? В этой помойке?
Не сдержал улыбку.
— Ты это серьёзно говоришь? Не шутишь? Я, боярин Кир Силаев с острова Кординия, должен торчать в этой крысиной яме, пока ваша дознавательница не соизволит вернуться в город и вспомнит обо мне? Ты… чувствуешь, как нелепо это звучит?
Стражница не отвела взгляд.
— Такой приказ мы получили, — сказала она. — И должны его выполнить.
Покачал головой.
— Послушай, красавица. Ты, кажется, не уловила суть моих слов. Я — представитель боярского рода Силаевых. Не крестьянин, не карманник с рынка, и даже не один из ваших аристократов. Моему роду сейчас принадлежит почти половина голосов в Совете Кординии. Да я почти как тот принц! И ты пытаешься меня запихнуть… сюда?
Кивнул на дверной проём камеры.
Спросил:
— Ты… правда надеешься, что я здесь останусь?
— У меня приказ.
Я усмехнулся.
Как бы ни хотел сохранить хорошие отношения с местными… но запихнуть меня в обычную камеру, как простого жулика, да ещё и непонятно за какой проступок — это за гранью добра и зла. И тут не имело значения, какого цвета плащ я решил носить в этой жизни. Стоило лишь разок позволить вытереть о тебя ноги — устанешь доказывать своё право на уважение в будущем.
— И ты надеешься этот приказ исполнить?
— Разумеется, льера.
Стражница вновь указала фонарём на камеру, намекая, что мне пора бы туда зайти. Тени заметались по стенам, вновь заставили засуетиться крыс около свёрнутого тюфяка. В одной из соседних комнат раздался протяжный, тоскливый стон.
Я развёл руками.
— Не получится, дорогая моя…
Собрался поспорить со стражницей. Мирно. Ведь она же не совсем глупая, должна понять всю глубину своего заблуждения и прочувствовать нелепость ситуации.
Но не успел озвучить ни одного нового довода.
Потому что в спину мне врезалось древко копья.
Лежавшая на полу в луже крови стражница перестала вздрагивать.
Всё согласно клятве: никакой личной выгоды от убийства я не получил.
Но и нарушить обещание не мог: каким бы я был после этого боярином? «Не скрывай, что ты боярыня и не веди себя подобно простолюдинке, даже если так тебе будет удобнее или такое поведение спасёт тебе жизнь», — кажется, так гласили Правила. Позволишь укусить себя за палец — откусят руку.
— А я предупреждал, что оторву руки. Обещание выполнил. Или вы думали, что я шутил?
Мой голос вывел стражниц из оцепенения. Они сжали древки копий, выставили щиты. Лежавший на пороге камеры фонарь хорошо освещал их ноги, но прятал в тень лица.
— Я — боярин Кир Силаев с острова Кординия, — в очередной раз объявил я. — С того самого, который вы называете островом колдуний. Передайте той, которая отдаёт вам приказы, что я посчитаю личным оскорблением и оскорблением для моего рода, если она вновь попытается упрятать меня в такое вот… недостойное меня и моего титула место. А оскорбления у нас в Кординии принято смывать только кровью. Я вызову её на поединок. И убью. Так ей и скажите. Потом вызову на поединок её мать и бабушку — их убью тоже. Дождусь, когда подрастут её дочери и внучки… ну, вы меня поняли.