Два раза в день ее кормили и ставили чистое ведро. Это происходило примерно так, как в зоопарке чистят клетки животных. Она отходила к противоположной от параши стене, с потолка опускалась решетка, отделявшая ее от уборщика, он делал свою работу. В первый день заточения, когда голос из-за двери приказал ей перейти в другую часть камеры, она не двинулась с места и поплатилась: из отверстия в стене на нее хлынула направленная струя ледяной воды. Мокрый матрас заменили только на следующий день. Теперь Юля стала послушной, ведь шансы выжить больше у здоровой девушки, чем у больной.
И ведь она сама сюда пришла, в эту камеру. Они с подругой искали артефакты в районе Маяковки, когда неожиданно увидели какого-то человека. И в тот же миг, по-видимому, попали под пси-воздействие. Хотя она готова была поспорить, что антенны против пси у них были включены и детекторы молчали. Он показался таким привлекательным и таким желанным, прекрасным – как ангел. Обе они готовы были сделать что угодно, лишь бы он обращал на них внимание. Он позвал их, и они побежали. Он завязал им глаза, и девушка со стыдом вспоминала, что пыталась поймать и поцеловать его руку, так приятны были его случайные касания. Она помнила, что они спускались на лифте, значит, сейчас они под землей. Светка, скорее всего, сидит где-то неподалеку. Юля пробовала кричать, но кричать не разрешалось. Иначе – ледяное купание. От нее пока ничего не требовали, только послушания. Все три дня она находилась в полной неопределенности относительно своей дальнейшей судьбы и сейчас пришла в то состояние, в котором любое разрешение ситуации было лучше, чем неведение.
Этим утром уборщик не принес еды. Поменял ведро и ушел. Юля хотела было крикнуть ему, но вспомнила про холодный душ и не стала. За что и была вознаграждена: через несколько минут в камеру вошел человек в белом халате. На вид ему было около сорока, подтянутый, внимательные карие глаза, посаженные близко к большому длинному прямому носу, аккуратно стриженный ежик на голове, баки и голливудская бородка придавали ему сходство с фокстерьером. Он принес с собой стул, удобно сел и приветливо улыбнулся. Девушка отметила, что решетку не опустили, значит, снаружи есть охрана, которая при необходимости немедленно среагирует.
– Итак, Юлия Сергеевна, рад познакомиться. Прошу прощения за негостеприимный прием, но, смею заверить, вашей жизни ничто не угрожает. Кстати, сегодня понедельник. Начнем новую жизнь с понедельника, так?
– Кто вы такие и что вам нужно?
– Не могу вам ответить. Сейчас вы еще не готовы к этой информации. Но зовите меня Профессор. Мы с вами будем беседовать, и от результата этих бесед зависит рост вашего благополучия. Но в любом случае вашей жизни ничто не угрожает, – повторил он последнюю фразу.
Юля молчала, и Профессор продолжил:
– Я прошу вас сегодня отказаться от еды и воды. Это для вашего блага, вы никак не пострадаете. Завтра мы вас накормим, обещаю.
– Готовите меня для каких-то опытов? – с ненавистью спросила она.
Профессор грустно улыбнулся и направился к выходу.
– Для Маруси еду мы принесем. Негоже, чтобы страдало невинное животное, – и он вышел.
Это посещение дало пищу для размышлений. Первое: если бы ее собирались убить, не стали бы присылать Профессора. Он сказал: «будем беседовать». Это дает надежду на то, что в запасе у нее есть по крайней мере несколько дней. Что ж, побеседуем. Второе: они ее прослушивают, и, возможно, где-то вмонтирована камера. Потому что знают о Марусе. Что она наговорила крысе за эти три дня? Кажется, рассказала обо всем, вот дурочка. О сестре, о группе Пита и что ее наверняка станут искать. А еще о своем отношении к похитителям. Об этом пусть знают. Юля не стеснялась в выражениях на их счет.
Третье: почему нельзя есть и пить? Возможно, ее готовят для опытов. Будут ли они неопасными? Это вряд ли. Но не смертельными, иначе зачем приходил Профессор. Возможно, от них будет какой-то отсроченный эффект, и нужно, чтобы она была спокойна?