Барикко Алессандро
Новеченто (1900-й)
Алессандро Барикко
Новеченто (1900-й)
(монолог)
Я написал этот текст для актера Евдженио Аллегри и режиссера Габриэля Вачеса. Они поставили по нему спектакль, дебютировавший в июле этого года на фестивале Асти.
Не знаю, справедливо было бы говорить, что я написал театральный текст: я в этом сомневаюсь. Сейчас, когда я вижу его вышедшим книгой, мне скорее кажется, это произведение - нечто среднее между театральной постановкой и рассказом для чтения вслух. Не думаю, что существует название для текстов такого рода. В любом случае, это не важно. Мне кажется, это хорошая история, которая стоит того, чтобы ее прочитали.
И мне приятно думать, что кто-то ее прочтет.
А.Б.
Сентябрь, 1994
Посвящается Барбаре
Всегда случалось так, что в определенный момент кто-то поднимал голову... и видел ее. Это трудно понять... Я хочу сказать... Нас было больше тысячи здесь, на этом корабле, путешествующие богачи и эмигранты, иностранцы и мы... И все же всегда был кто-то, кто-то один, кто первым... видел ее. Даже если он в этот момент ел или просто прогуливался по палубе... даже если он поправлял брюки... он вдруг поднимал голову, бросал взгляд на море... и видел ее. Тогда он застывал на месте, сердце оказывалось за тысячи миль и, всегда, каждый проклятый раз, клянусь, всегда, оборачивался к нам, к кораблю, ко всем, и кричал (негромко и медленно): Америка. Затем оставался там, неподвижный, как будто он должен был быть запечатлен на фотографии с лицом того, кто создал ее, Америку. По вечерам после работы и в воскресные дни ему помогал зять, каменщик, хороший парень... сначала он надеялся на вознаграждение, потом... понемногу втянулся и создал Америку.
Тот, кто первым видел Америку. На каждом корабле есть такой. И не надо думать, что существуют вещи, которые происходят случайно, нет... и дело даже не в зрении, это судьба. Это люди, у которых с самого рождения это мгновение отпечатано в жизни. И когда они были детьми, ты мог заглянуть им в глаза и если бы присмотрелся внимательнее, уже тогда увидел бы ее, Америку, она уже тогда была готова сорваться, скользнуть вниз по нервам и крови, я знаю это, к самому мозгу и оттуда на язык, до этого самого крика (крича) АМЕРИКА, она была уже тогда в их глазах, в детстве, вся, Америка.
Там она выжидала.
Мне об этом рассказал Дэнни Будман Т.Д. Лемон Новеченто, величайший пианист, когда-либо игравший в океане. В глазах людей видно то, что они увидят, а не то, что они видели. Так он говорил: то, что они увидят.
Я видел их, эти Америки. Шесть лет на этом корабле, пять-шесть рейсов в год, из Европы в Америку и обратно, вечно на пружине океана, когда сходишь на землю, ты даже не можешь нормально мочиться в сортире. Он-то неподвижен, но ты, ты продолжаешь раскачиваться. Потому что с корабля ты сойти можешь, а вот с океана... Когда я поднялся туда, мне было семнадцать лет. И единственная в жизни вещь, которая меня волновала: игра на трубе. Поэтому, когда оказалось что на пароход Виржинец нужны люди, там в порту, я встал в очередь. Я и труба. Январь 1927-го. У нас уже есть музыканты, сказал какой-то тип из Компании. Знаю и заиграл. Он стоял, пристально глядя на меня, не дрогнув ни единым мускулом. Молча ждал, когда я закончу. Потом спросил:
"Что это?".
"Не знаю".
У него заблестели глаза.
"Если ты не знаешь, что это, значит это - джаз".
Потом с его ртом произошло что-то странное, возможно это была улыбка, у него был золотой зуб, в самом центре, так что казалось, будто он выставил его в витрине на продажу.
"Они сходят с ума от этой музыки, там, наверху".
Наверху, это значило на корабле. И улыбка эта означала, что они меня берут.
Мы играли по три-четыре раза в день. Сначала для богатых из первого класса, затем для тех, кто был во втором, и иногда шли к этим бедолагам из эмигрантов и играли для них, но без формы, как были, и время от времени с нами играли и они. Мы играли, потому что океан огромен и наводит страх, играли, чтобы люди не замечали, как проходит время, и чтобы забывали, где они и кто. Играли танцы, потому что, когда танцуешь, не можешь умереть и чувствуешь себя Богом. Мы играли рэгтайм, потому что это музыка, под которую танцует Бог, когда его никто не видит.
Под которую танцевал Бог, если бы он был черным.
(Актер уходит со сцены. Играет музыка дикси, очень веселая и главным образом идиотская. Актер возвращается на сцену элегантно одетый как джаз мен на пароходе. С этой минуты он ведет себя так, словно на сцене присутствует реальный джаз-банд).
Леди и джентльмены, дамы и господа, синьоры и синьорины... Мадам и мсье, добро пожаловать на этот корабль, в этот плавучий город, целиком и полностью похожий на Титаник, спокойно, оставайтесь на своих местах, синьор внизу взволнован, я разглядел это достаточно ясно, добро пожаловать на океан, кстати, что вы здесь делаете?, бьюсь об заклад - у вас на хвосте кредиторы, вы отстали лет на тридцать от золотой лихорадки, вы хотели осмотреть корабль и не заметили, что он отчалил, вы вышли на минутку купить сигареты, а в это время ваша жена находится в полиции, где говорит, он был хорошим человеком, абсолютно нормальным, за тридцать лет ни одной ссоры... В конце концов, какого черта вы делаете здесь, за триста миль от какого бы то ни было мерзкого света в двух минутах от ближайшего позыва к рвоте? Пардон, мадам, я шутил, поверьте, этот корабль пройдет как шар на бильярдном столе океана, пам, еще шесть дней, два часа и сорок семь минут и оп, в лузу, Нью-Йоооооорк!
(Банд на первом плане.)
Не думаю, что есть необходимость объяснять вам, что это за корабль, во всех смыслах этот корабль необычен и, в конечном счете, - уникален. Под командованием капитана Смита, известного клаустрофоба и человека величайшего благоразумия (да будет вам известно, что он живет в спасательной шлюпке), для вас работает практически единственная в своем роде команда профессионалов, абсолютно экстраординарных: Пол Сежинский, рулевой, бывший польский священник, чувствительный, биотерапевт, к сожалению слепой...
Бил Янг, радиотелеграфист, великий игрок в шахматы, левша, заика... судовой врач, доктор Клаузерманшпитцвегенсдорфентаг, если у вас проблемы срочно зовите его ..., но прежде всего:
Мсье Парден,
шеф-повар, прибывший прямо из Парижа, куда он, впрочем, сразу же и вернулся, после того, как лично обнаружил забавное обстоятельство, что не видит на этом корабле кухни, как он проницательно подметил,
среди остальных,
Мсье Камамбер, каюта 12, он сегодня жаловался, что обнаружил умывальник наполненный майонезом, вещь странная, так как обычно в рукомойниках мы держим нарезки, это из-за отсутствия кухни, обстоятельство, которому приписывается среди прочего отсутствие на этом корабле настоящего повара, которым бесспорно являлся мсье Парден, быстро вернувшийся в Париж, из коего непосредственно и прибыл, в напрасной надежде найти здесь кухню, которой, дабы остаться верным фактам, здесь нет не из-за остроумной забывчивости проектировщика этого корабля, знаменитого инженера Камиллери, у которого совершенно отсутствует аппетит к мировой славе, и которому я прошу адресовать ваши самые горячие аааааааплодисменты...
(Банд на первом плане.)
Поверьте мне, вы нигде не найдете второго такого корабля: может быть, если вы будете искать, спустя годы вы отыщете капитана-клаустрофоба, слепого рулевого, радиста-заику, доктора с непроизносимым именем, их всех, на этом самом корабле, лишенном кухни. Может быть. Но то, что никогда уже больше не произойдет с вами, можете быть уверены, - это находиться тут, сидя задницей на десяти сантиметрах кресла и сотнях метрах воды, в сердце океана, когда перед глазами у вас - чудо, в ушах - изумление, в ногах - ритм, а в сердце звук уникального, неподражаемого, нескончаемого АТЛАНТИЧЕСКОГО ДЖАЗ-БААААНДА!!!!!