Официально количество еврейского населения в Польше и Литве в 1788-м исчислялось в 617 000 человек; но Чацкий справедливо указывает, на основании целого ряда поверок, что действительное число евреев, скрытое от официальной ревизии по фискальным соображениям, доходило по крайней мере до 900 000 душ обоего пола. Это почти совпадает с указанием Бутримовича, члена «еврейской комиссии» при Четырехлетием сейме, что евреи в Польше составляют восьмую часть всего населения (8 790 000). Почти миллионное еврейское население очень быстро размножалось, вследствие укоренившегося в то время обычая ранних браков. Школьное образование мальчиков было ограничено изучением религиозной письменности, в особенности Талмуда. Торговля была в руках евреев в следующих пропорциях: одна десятая часть ввоза, но зато три четверти всего вывоза — сельских продуктов, леса, льна, кожи и прочего сырья. Так как на свое содержание купец-еврей тратил вдвое меньше, чем христианин, то он мог продавать свой товар дешевле и делать быстрые обороты. Но, с другой стороны, вследствие склонности к рискованным предприятиям еврейский купец чаще впадал в банкротство, и очень редко нажитое им состояние удерживалось в его семье в ряде поколений. В большинстве провинций половина всех ремесленников состояла из евреев. Среди ремесленников преобладали сапожники, портные, скорняки, золотых дел мастера, столяры, цирюльники, но зато во всей стране было только 14 семейств, занимавшихся земледелием. 12-я часть всего еврейского населения состояла из людей «праздных», без определенных занятий, а 60-я часть — из нищих.
К этим выводам из официальных ревизий и наблюдений очевидца следует добавить, что одним из главных промыслов евреев в то время было «шинкарство» — содержание питейных домов в городах и деревнях (в деревнях жило тогда не менее одной трети всего еврейского населения). В панских имениях шинкарство было тесно связано с арендаторством; арендуя у пана-помещика разные статьи сельского хозяйства: мельницы, молочное хозяйство, фруктовые сады, пастбище, лес, — еврей брал в аренду и панское «право пропинации», винокурения и продажи водки в деревенских шинках, постоялых дворах или корчмах на проезжих дорогах. Эти занятия часто приводили еврея к столкновению с крестьянином, с тем закрепощенным «хлопом», который шел в кабак не от достатка, а от крайней нужды и горя, к чему доводила его тяжелая барщина. Последняя стадия крестьянского обнищания кончалась у дверей кабака, и поэтому естественно являлась мысль, что еврей-шинкарь разоряет крестьянина. Это обвинение против евреев выдвигалось теми панами-крепостниками, которые являлись действительной причиной бедности своих крестьянских рабов и извлекали наибольшие выгоды из своего права пропинации, заарендованного ими евреям. На евреев же шинкарский промысел имел деморализующее влияние. Незавидно было положение арендатора между расточительным паном-самодуром и забитым хлопом. Для помещика арендатор также был слугою, с которым он обращался не лучше, чем с хлопом. За плохое состояние дорог и мостов в имении пан иногда избивал арендатора; глумления над арендатором и его семьей во время панского разгула были не в редкость. В дневнике волынского помещика от 1774 года сохранились такие, например, записи:
«Арендатор Гершко не уплатил мне еще с прошлого срока 91 талер. Я принужден был прибегнуть ко взысканию. По статье контракта, в случае неуплаты, я имею право его с женой и детьми держать в тюрьме сколько мне угодно, пока он не уплатит долга. Я приказал его заковать и запереть в хлеву со свиньями, но жену и бахуров оставил в корчме; только младшего сына Лейзя взял на мызу и приказал учить его катехизису и молитвам (католическим)» ...