Таким образом, от еврея, кончившего университет или другую высшую школу, требовалось, чтобы он представил научную работу или защищал диссертацию на соискание... права жительства в каком-нибудь Тамбове или места чиновника в какой-нибудь канцелярии. Применение этого закона привело к тому, что горсть евреев с дипломами высшего разряда пользовалась правом повсеместного жительства, а кончившие высшую школу без ученой степени были лишены этого элементарного права. В 1866 г. министр просвещения указал на такой курьез: студент-еврей во время обучения в столичном университете пользуется там правом жительства, а по окончании его с простым дипломом, теряет это право и должен возвратиться в черту оседлости. Только в 1879 году привилегия была распространена на всех лиц с высшим образованием, без различия дипломов, а также на фармацевтов, дантистов, фельдшеров и акушерок.
Льготы крупному купечеству и дипломированной интеллигенции коснулись только небольших групп еврейского общества. Пришлось подумать и о малоимущей народной массе и, по правилам политической гомеопатии, выхватить из нее группу «достойных». Долго размышляло правительство над вопросом, можно ли допустить евреев-ремесленников во внутренние губернии. В 1856 г. министр внутренних дел Ланской завел переписку по этому вопросу с генерал-губернаторами и начальниками губерний Западного края. Большая часть полученных отзывов оказалась в пользу предоставления ремесленникам повсеместного жительства. Киевский генерал-губернатор, князь Васильчиков, заявил, что было бы разумно переселить из черты оседлости излишек еврейских ремесленников, бедствующих вследствие чрезмерной конкуренции, во внутренние губернии, где чувствуется недостаток в мастеровых[50]. Совсем либеральный отзыв прислал новороссийский генерал-губернатор граф. А. Г. Строганов. «Существование в наше время, — писал он, — каких бы то ни было ограничений в гражданских правах евреев несообразно ни с духом и направлением времени, ни с стремлением правительства к слиянию евреев с коренным населением Империи»; нужно «дозволить евреям жить во всех местах Империи и заниматься без всяких ограничений ремеслами и промыслами, соответственно их нравам и способностям». Смелое мнение русского сановника не могло быть принято к руководству петербургской бюрократией. На своем длинном пути по министерским канцеляриям проект реформы был сильно урезан. В Государственном Совете министр внутренних дел Валуев доказывал, что еврейских ремесленников и техников можно допустить вне черты оседлости только «с соблюдением осторожности, в видах предотвращения наплыва в среду населения внутренних губерний доселе чуждого оному элемента». «Евреи, — рассуждал министр, — стремятся перенести свою деятельность в сферу более для них благоприятную в экономическом отношении и, конечно, не преминут воспользоваться первым удобным случаем к эксплуатации доселе им недоступных местностей Империи». Проект был принят в редакции Министерства внутренних дел. 28 июня 1865 г., после девятилетних приготовлений, был наконец утвержден Александром II закон о дозволении евреям-ремесленникам, механикам и винокурам, а также обучающимся ремеслу, проживать повсеместно в империи. Льгота была обставлена в самом законе и в административной практике большими стеснениями. Ремесленник, переселившийся, во внутренние губернии, должен был представить, кроме цехового свидетельства о знании данного ремесла, еще полицейское удостоверение о своем хорошем поведении; паспорт он должен постоянно получать из родного города в черте оседлости, а вне ее он считается как бы временным жителем; на новом месте он может торговать только изделиями своей мастерской; в случае прекращения работы он изгоняется обратно в черту оседлости. Правительство, чуть приоткрыв клапан в душной «черте», позаботилось, чтобы через него не хлынуло слишком много искусственно замкнутой энергии, но сдавленные люди рвались вон через открытое отверстие. За ремесленниками потянулся и торговый пролетариат. Торговцы прикрывались фиктивным званием ремесленников, платя дань полицейским чиновникам за терпимость, но когда «незаконно поселившихся» обнаруживали, их ждала жестокая кара: высылка и конфискация имущества.
Вообще правительство всячески сдерживало «наплыв» евреев во внутренние губернии и крайне туго расширяло рамки привилегированных групп. Сам царь часто налагал свое veto на проекты расширения района жительства евреев. На докладе «Еврейского комитета» о необходимости разрешить повсеместное жительство отставным еврейским солдатам, которые после многолетней службы изгонялись в «черту» из мест, где они служили, Александр II положил резолюцию: «На это я решительно не согласен» (1858). После усиленных ходатайств он разрешил остаться в Петербурге только группе отставных солдат, служивших здесь в гвардии (1860). Однако позже пришлось уступить, и в 1867 г. было дано право повсеместного жительства всем отставным солдатам, в особенности прошедшим военную каторгу прежнего времени, так называемым «Николаевским», и их потомству — слишком скудная награда за службу отечеству в ужасных условиях старой рекрутчины.
50
Официальная статистика того времени выяснила, что общее число ремесленников в «еврейских» губерниях гораздо больше, чем во внутренних. Так, например, в Киевской губернии на каждую тысячу жителей приходилось 2,06 ремесленника, а в соседней Курской — 0,8.