В это время произошел случай, подтвердивший для высших сфер факт замкнутости евреев. Объезжая Царство Польское (1870), Александр II увидел сплошные массы хасидов с длинными пейсами и в длиннополых костюмах. Возмущенный этим зрелищем, царь приказал строго соблюдать в польских губерниях старый закон о запрещении еврейской одежды, и губернаторы с азартом принялись искоренять «безобразные костюмы и пейсы» хасидов. Вскоре вопрос о «еврейской обособленности» поступил на рассмотрение Государственного Совета. Явно находясь под влиянием разоблачений Брафмана, Государственный Совет нашел, что «запрещением внешних отличий в костюме далеко еще не достигается желаемое правительством уничтожение обособленности евреев и почти враждебного к христианам настроения еврейских обществ», которые «составляют у нас замкнутую религиозно-гражданскую касту или почти особое государство в государстве». А потому Совет предложил поручить особой комиссии «обсудить вопрос об изыскании средств к возможному ослаблению общественной связи евреев» (декабрь 1870). Такая комиссия из представителей различных министерств была учреждена в 1871 г., под председательством товарища министра внутренних дел Лобанова-Ростовского («Комиссия по устройству быта евреев»).
Пока правительство собиралось карать евреев за их обособленность, произошло событие для того времени необычное: пасхальный погром 1871 года в Одессе. В этом городе, житнице юга, обязанном торговым процветанием евреям и грекам, издавна существовало соперничество между этими двумя национальностями на почве хлебного экспорта и колониальной торговли. Соединившись с русскою чернью портового города, греки решили отомстить евреям или запугать их уличным погромом. Для возбуждения толпы они пустили ложный слух, будто евреи похитили крест с ограды церкви и бросали камни в церковь. В пасхальное воскресенье (28 марта) толпы греков и русских стали бить евреев, громить и грабить их дома и лавки сначала в районе церкви, потом на соседних улицах и, наконец, по всему городу. Три дня продолжались эти дикие сцены на глазах полиции и войска. Только на четвертый день Пасхи, когда сотни жилищ и лавок были разрушены, власти приступили к «успокоению» путем самобытной расправы: на базарной площади были расставлены солдаты с возами розог, и пойманных громил тут же подвергали публичному сечению. Этим «отеческим» наказанием слишком нашаливших детей одесский генерал-губернатор Коцебу ликвидировал погром. В Петербурге сначала заинтересовались только вопросом, не имеет ли погром связи с тайным революционным движением, которое, начав с евреев, потом направит толпу на дворян и русскую буржуазию. Когда произведенное расследование не обнаружило в одесских событиях никаких политических мотивов, в Петербурге успокоились и поверили донесениям сатрапов черты оседлости, что начавшееся антиеврейское движение есть только «грубый протест масс» против «эксплуататоров».
Таким образом, новой правительственной комиссии предстояло рассмотреть два обвинения против евреев: в национальной обособленности и в хозяйственной эксплуатации. Этому соответствовали два практических вопроса: о кагале или «устройстве духовного быта евреев» и о допустимости расширения черты оседлости для устранения их скученности и вытекающей отсюда конкуренции. Среди материалов по этим вопросам находилась, кроме «Книги Кагала» Брафмана, и «Записка о более важных вопросах по управлению юго-западным краем», поданная царю в 1871 г. киевским генерал-губернатором Дондуковым-Корсаковым. В ней доказывалось, что «главнейшие заботы правительства должны сосредоточиться на еврейском вопросе». Евреи становятся крупною экономическою силою в крае; они покупают или арендуют имения, «овладевают» фабричной промышленностью, хлебною, лесною и питейною торговлею, чем возбуждают раздражение христианского населения[51]. А между тем еврейская масса, не следуя за горстью своей обрусевшей интеллигенции, живет обособленно, коснеет в талмудическом фанатизме и хасидском невежестве, «имеет полное самоуправление в виде кагала, свою финансовую систему в виде коробочного сбора», свою национальную школу — хедер (хедеров в крае до 6000); есть всемирный кагал в лице международного Еврейского Союза в Париже, председатель которого Кремье позволяет себе посылать протесты правительствам тех стран, где притесняют евреев. В таком духе писали свои отзывы и большинство губернаторов Западного края, так как перед ними была, с одной стороны, данная комиссии инструкция («изыскать средства к ослаблению общественной связи евреев»), а с другой — рассылавшаяся чиновникам «Книга Кагала», откуда они черпали все свои сведения по еврейскому вопросу. Рапорты губернаторов Царства Польского гласили, что тамошние евреи, и после получения «равноправия» через Велепольского, не исполнили поставленного им условия: «взамен оказанных им благодеяний, покинуть в гражданской жизни употребление особого языка и письма». Кроме горсти ассимилированных «поляков Моисеевой веры», проникнутых польским сепаратизмом, вся хасидская масса пропитана самым крайним еврейским сепаратизмом, который поддерживается «кагалом в виде божничных дозоров, раввинатом, хедерами и всякого рода специальными учреждениями». На основании подобных отзывов был составлен доклад правительственной комиссии: необходимо разрушить остатки еврейского самоуправления: общины, особую школу, союзы взаимопомощи, словом, все, что поддерживает «общественную связь евреев», а пока не будет достигнута цель «слияния», нужно сохранить черту оседлости и прочие правоограничения. Докладчик комиссии (В. Григорьев) откровенно говорил: «Важно в этом вопросе не то, лучше ли будет евреям, если дозволить им селиться повсюду в империи, а то, как отразится эта мера на экономическом благосостоянии огромного большинства русского народа»; с этой точки зрения пустить евреев за черту оседлости опасно, ибо тогда «зараза, поражающая теперь одни западные губернии, охватит всю империю».
51
По официальной статистике, приводимой в записке, евреев числилось в трех юго-западных губерниях (Киевской, Волынской к Подольской) 721 000; из них в селениях жило 14%, а 86% в городах и местечках. В их руках находились 27 из 105 сахарных заводов, 619 из 712 винокуренных заводов, 5700 из 6353 мельниц.