Когда с высот идеологии представителям борющихся направлений пришлось спуститься в практическую жизнь, оказалось, что они режут живое тело еврейской общины, ячейки автономной национальной организации. Зачинщиком раскола был Гейгер, который в это время пустил в ход боевой лозунг: «Медузина голова окаменелых форм должна быть отрублена». Стремясь воплотить в себе тип раввина-борца, ведущего общину путем смелых реформ к новому строю, Гейгер искал для себя широкую арену в одном из больших городов Германии, так как его маленькая висбаденская община такою ареною не могла служить. В 1838 г. освободилось место младшего раввина (dajan) и проповедника в Бреславле, где главным раввином был набожный талмудист Залман Тиктин. Образованные «парнасы» (старшины) бреславской общины предложили вакантный пост Гейгеру. Он явился в Бреславль, произнес в синагоге блестящую пробную проповедь (на текст: «Поколение уходит, поколение приходит, а земля вечно стоит» — о неизменности основных истин религии и морали при изменяемости обрядовых форм) и был избран на пост проповедника. Ортодоксальная часть общины воспротивилась этому избранию, ссылаясь на официальное препятствие: как уроженец вольного города Франкфурта, Гейгер считался в Пруссии иностранцем, а по закону раввинскую должность на прусской территории мог занимать только прусский подданный. Гейгер преодолел и это препятствие: он поехал в Берлин и при помощи влиятельных лиц добился от короля натурализации. Но когда он победоносно вернулся в Бреславль, благочестивый старец Тиктин объявил, что не будет исполнять религиозных треб вместе с коллегою-еретиком, отрицающим основы раввинизма. Группа силезских и польских раввинов прислала сочувственные Тиктину отзывы. Тогда бреславская коллегия старшин обратилась с воззванием ко всем прогрессивным раввинам, приглашая их открыто высказаться по принципиальному вопросу: допустимо ли свободное научное исследование в области иудаизма и может ли сторонник такого направления занимать раввинский пост в еврейской общине? Некоторые раввины высказались в пользу свободного исследования и допустимости религиозных реформ; между ними были: упомянутый венгерский раввин Хорин, мекленбургский раввин Гольдгейм, ставший вскоре глашатаем радикальной реформы, ряд баварских и вюртембергских раввинов, единомышленников Гейгера. Отзывы раввинов-реформистов были опубликованы бреславской коллегией старшин («Rabbinische Gutachten», 1842—1843) для посрамления воинствующей ортодоксии. Между тем случай ускорил окончание бреславской распри: в 1843 г. умер Залман Тиктин, и общинное правление решило разделить раввинские функции между его сыном и Гейгером так, чтобы один возглавлял консервативную часть общины, а другой прогрессивную. Раскол общины был узаконен, так как после смерти могущественного защитника ортодоксии, короля Фридриха-Вильгельма III, правительство перестало охранять религиозное единство внутри еврейских общин.
В это время возобновилась борьба в другой большой общине Германии — в Гамбурге. После храмовой распри 1819 года, труппа реформистов, прихожан нового «храма», руководимая даровитым проповедником Г. Саломоном, постепенно разрасталась и в 1840 г. уже насчитывала около 800 членов. Главным раввином гамбургской общины, в звании «хахама», был тогда Исаак Бернайс, своеобразная личность, не укладывавшаяся в рамки партийных делений. Университетски образованный, поклонник философской романтики Шеллинга, он носился с какою-то туманною религиозною философией, в которой символизм противопоставлялся критицизму. Бернайс вмешался в борьбу в 1841 году, когда реформисты в Гамбурге приступили к постройке нового, более обширного храма и к переизданию своего еврейско-немецкого молитвенника. Он объявил, что запрет, наложенный раввинатом на этот молитвенник в 1819 г., остается в силе, так как составители его «самовольно и дерзко» изменили священные тексты молитв в пунктах, касающихся основ веры: мессианского догмата и «обетовании о будущности Израиля». Эта анафема возмутила старшин нового храма, среди которых был и прославленный борец за эмансипацию Габриель Риссер. Они опубликовали протест против незаконного вмешательства Бернайса в дела «храмового союза», признавая хахама некомпетентным в теологических вопросах и упрекая его в желании усилить раздоры в общине. Раскол принял такие размеры, что в дело вмешался гамбургский сенат. Сенат признал за реформистами свободу действия, но в то же время советовал им воздержаться от оскорбительных выходок против главного раввина и официальных вождей общины.