Либеральное настроение парламента окрылило надежды еврейского общества. В начале 1840 г. в Пеште собрались уполномоченные от различных еврейских общин Венгрии, по инициативе прогрессивного пештского раввина Л. Швабе, для обсуждения способов борьбы за равноправие. Собрание послало в Пресбург[12] депутатов с петицией к сейму, в которой говорилось, что еврейское общество идет навстречу либеральным стремлениям века и готово всеми силами содействовать поднятию культурного уровня народных масс, с тем, однако, чтобы сословные чины и правительство сделали со своей стороны все возможное для освобождения евреев от гнета бесправия. Из парламентских кругов послышался сочувственный отклик на эти пожелания. 9 марта 1840 г. палата сословий приняла предложение пештского депутата Дубравецкого об уравнении евреев в правах с прочими недворянскими сословиями, причем на первый план было поставлено уничтожение «налога терпимости» (Toleranzsteuer), наиболее оскорбительного символа еврейского рабства. Свой вотум палата сословий препроводила в палату магнатов с объяснительною запискою («нунциум»), в которой звучал голос проснувшейся совести: «Справедливость требует, чтобы евреям были даны те права, которые принадлежат всякому гражданину, несущему общественные обязанности. Пусть откроют им все источники честного труда, и их интересы сольются с интересами всех сограждан. Пусть вычеркнут из свода законов все унизительные клички и положат предел оскорбительным распоряжениям администрации! Считая живущих в стране евреев не чуждым нам народом, а религиозной общиной, из-за веры своей лишенной гражданских прав, мы полагаем, что победоносный дух просвещения уже теперь начнет примирять те несогласия, которые были созданы в отношениях христиан к евреям их взаимными предубеждениями. Надо положить фундамент этому: законодательство должно произнести великое слово примирения: гражданские права».
31 марта палата магнатов обсуждала решение сословной палаты. Среди магнатов нашлись также либералы, из которых барон Иосиф Этвеш выступил в литературе в защиту эмансипации; но большинство находило формулу «уравнения с недворянскими сословиями» слишком общею и неопределенною. Верхняя палата поэтому в своем «ренунциуме» предложила стать на почву конкретных реформ и ограничиться пока отменою налога терпимости и законов, сменяющих свободу передвижения, промыслов и приобретения недвижимости. Палата сословий согласилась на это предложение. В таком виде решение обеих палат было отправлено в Вену на усмотрение правительства, но тут его постигла печальная участь. Венская бюрократия не могла положить свой штемпель на законопроект, продиктованный принципом гражданского равенства, и позаботилась вытравить из него весь либеральный дух. Именем императора Фердинанда было объявлено, что предложение об отмене налога терпимости будет обсуждено и об этом воспоследует особая резолюция; пока же правительство готово отменить только ограничения по праву жительства. Венгерские либералы не хотели идти на такой компромисс, но еврейские уполномоченные, следившие в Пресбурге за ходом дела, решили, что лучше получить что-нибудь, чем ничего, и просили палату согласиться на венское предложение. Нищие получили брошенную им милостыню. В Пресбурге и некоторых других городах раскрылись вскоре ворота гетто (1842); евреи стали постепенно селиться в ранее запретных «христианских кварталах» города, к великой досаде торговцев-христиан, не переносивших свободной конкуренции.
Эти события всколыхнули еврейское общество Венгрии. Отчужденная от патриархальной массы, новая интеллигенция пошла по пути своих учителей — германских борцов за эмансипацию. Подобно им, она выкинула знамя ассимиляции, надеясь под этим знаменем победить. Начавшаяся в верхних слоях мадьяризация была превращена из культурного орудия в политическое. «Мы с восторгом погрузимся в венгерскую национальность, — восклицали ассимиляторы, — мы будем говорить ее языком, петь ее песни, и очаровательные звуки ее поэтов будут нас привязывать к вновь приобретенной родине». Но чем больше уступала еврейская интеллигенция в пользу мадьярской культуры, тем больше росли требования венгерских националистов. Популярнейший вождь этой партии, Людвиг Кошут, был противником полной эмансипации евреев. В своей газете «Pesti Hirlap» он доказывал невозможность гражданского уравнения евреев до тех пор, пока они путем радикальных реформ не устранят из своей религии законов о пище и всего, отделяющего их в бытовом отношении от христиан. Эмансипацию защищал в особой брошюре и в журнальных статьях вышеупомянутый барон Этвеш, видя в ней средство «исправления еврейских недостатков». Ряд памфлетов «за» и «против» эмансипации свидетельствовал о пробудившемся в широких кругах венгерского общества интересе к еврейскому вопросу.