После переворота Пилсудского (май 1926 г.), отстранившего эндеков от власти, правительственный антисемитизм не выступал открыто, но состоявшая преимущественно из эндеков местная администрация продолжала притеснять евреев. Пока склонявшийся к фашизму маршал Пилсудский не парализовал деятельность сейма, еврейская парламентская фракция («коло») энергично выступала в защиту равноправия и соединялась с оппозицией из левых фракций и других национальных меньшинств. Борьба против экономического антисемитизма не ограничивалась политическими протестами, а проявлялась также в форме непосредственной самопомощи: кооперативы всех родов, кассы мелкого кредита, профессиональные союзы торговцев, ремесленников и фабричных рабочих и другие организации давали еврейской массе возможность выдержать давление государственного пресса.
От прежней России еврейская Польша унаследовала политическую дифференцированность. Наибольшую активность проявляли сионисты всех оттенков (из них почти сплошь состояла еврейская фракция в сейме и сенате), но внутри партии боролись правые и левые группы, общедемократические и социалистические. Строго классовый характер носила социал-демократическая партия Бунд, утвердившая свой центр в Польше после дезертирства многих его членов в России в лагерь большевиков. Сначала польский Бунд принял такой левый уклон, что не соглашался войти в реорганизованный Второй Социалистический Интернационал, казавшийся ему слишком умеренным (вошел туда только в 1931 г.). Не имея своих представителей в польском сейме, партия должна была ограничиваться профессиональной организацией еврейских рабочих, пропагандою в прессе (варшавская газета «Фолксцайтунг») и культурной работой. Ее заслугой является создание сети народных школ, где преподавание ведется на идише и в светском духе («Цишо» — «Централе Идише Шулорганизацие»). Довольно сильно был распространен и коммунизм среди учащейся и рабочей молодежи; эта «детская болезнь левизны» была реакцией на польский шовинизм и антисемитизм, отнимавшие у еврейской молодежи всякую возможность нормальной гражданской жизни. С другой стороны, усилились в польском еврействе и ортодоксальные течения. Организация «Агудас Исраель» принимала все более клерикальный характер «воинствующей синагоги», одинаково отрицающей и культурный и социальный прогресс. Положительную национально-культурную работу делали в Польше прогрессивные и демократические партии. После разрушения еврейских умственных центров в России, Варшава и Вильна, Львов и Краков стали главными литературными центрами восточного еврейства. Пресса всех направлений и разнообразная литератора (преимущественно на идише), научно-литературные кружки, лекции и рефераты, народный театр — все это свидетельствовало о еще не растраченном умственном богатстве при материальной бедности. В 1925 г. в Вильне учрежден был Еврейский научный институт (ИВО) для разработки всех областей еврейского знания в духе свободной «живой науки» и на народном языке. Расцвет его деятельности относится к 30-м годам.
Образовавшийся одновременно небольшой центр в независимой Литве пережил разные метаморфозы. Старая литовская столица, полуеврейская и полупольская Вильна, в течение двух лет после ухода немецких оккупантов переходила в руки то большевиков, то поляков, то литовцев. Когда же литовское правительство переместилось из Ковны туда с целью превратить Вильну в столицу «Великой Литвы», пришел польский генерал Желиговский со своей дивизией, захватил город (октябрь 1920 г.) и провозгласил там особую политическую единицу под именем «Средняя Литва» для того, чтобы в следующем году присоединить это фиктивное государство к Польше. Еврейское население в урезанной Литовской республике сократилось, таким образом, до 150 000 душ. Оно сначала получило все права национального меньшинства, с собственным Национальным советом (председатель С. Розенбаум) и министром по еврейским делам (М. Соловейчик) в составе правительства, и имело все данные для развития своей культурной автономии. Но наступившая вскоре политическая реакция (правительство Вольдемараса, распустившее сейм) погубила ранние всходы еврейской автономии. В 1923 г. были закрыты и еврейский Национальный совет, и особое министерство, а после государственного переворота (декабрь 1926 г.) было сокращено даже самоуправление еврейских общин. С прекращением деятельности парламента (сейма) на долгие годы евреи лишились трибуны, с которой их депутаты могли бы напоминать об обязательствах по отношению к меньшинствам. Впрочем, антисемитизм в Литве не имел тех злостных форм, как в Польше. Гражданское равноправие до известной степени соблюдалось, но нелегка была хозяйственная жизнь торгово-промышленного класса в стране, отрезанной от рынков Польши и России.
Из остальных «лимитрофных» государств, выделившихся из распавшейся России, балтийская Латвия сохранила еврейское население в 90 000 душ (на общее население в 1 900 000), из которого почти половина сосредоточена в Риге. Болезнь антисемитизма эта страна пережила в слабой форме (латышская партия молодежи «Перконкрустс»). Гражданское равноправие в общем не нарушалось. Соблюдалась также школьная автономия, в форме особого департамента с еврейским шефом в составе министерства образования. В Риге развилась еврейская пресса и появился театр на народном языке. А рядом маленькая Эстония (около 4000 евреев на население свыше одного миллиона) дала полную культурную автономию всем своим национальным меньшинствам (закон 1925 г.). Еврейское население получило свой выборный Культурный совет, заведующий преимущественно школьным делом.
Из государств, получивших приращение территории после войны, наиболее выиграла Румыния, которая всегда была родиной-мачехой для евреев. Она получила по мирным договорам 1919 и 1920 годов густонаселенные евреями провинции Буковину, Трансильванию и Бессарабию, так что численность ее еврейского населения дошла почти до одного миллиона. Зная по прежнему опыту о принятой в Румынии фикции превращения евреев в «иностранцев» для того, чтобы не давать им равноправия, Мирная конференция в Париже обязала Румынию предоставить «полные права всем евреям, живущим на ее старых и новых территориях и не состоящих подданными других стран». Однако румынское правительство не могло примириться и с этими новыми обязательствами. Когда в 1922 г. к власти вернулось квазилиберальное правительство Гамановой породы Братиану (министр-президент Ионель Братиану), возобновилась прежняя тактика: ложное толкование международных договоров во вред евреям и демонстрирование воли румынского народа, якобы не желающего равноправия «чужих». Для последней цели правительство разнуздало диких антисемитов из партии ясского профессора Кузы и давало им возможность несколько лет подряд терроризировать еврейское население. Инсценировались еврейские погромы и в старых и в новых владениях «Великой Румынии»: в Регате (старая Румыния), в отнятой у венгерцев Трансильвании, в бывшей австрийской Буковине и в русской Бессарабии. В Бухаресте, Яссах, Черновице, Клаузенбурге этим делом усердно занимались румынские студенты. Полиция была на дружеской ноге с погромщиками, а когда ясский префект вздумал помешать им, он пал от пули студента-антисемита Кодреану. Этого убийцу судили, но суд его оправдал, после чего он стал кумиром буйствующей молодежи (1925). Впоследствии он сделался вождем самой разнузданной юдофобской партии — «Железной гвардии», систематически терроризировавшей евреев. В декабре 1927 г. собравшиеся на конгресс в трансильванском городе Гроссвардейн (Орадеа-Маре) 5000 румынских студентов устроили здесь, а затем в Клаузенбурте (Клюй) жестокие погромы с разрушением синагог, избиением людей, ограблением лавок. Поднялись громкие протесты в Европе и Америке, и румынское правительство, добивавшееся займа в Соединенных Штатах, поспешило оправдаться: оно обещало впредь таких эксцессов не допускать. Братианова порода, конечно, не сдержала бы слова, если бы на смену ей не явилось новое правительство Маниу, вождя крестьянской партии царанистов (1928), которое впервые восстановило правовой порядок в стране произвола.