Дело Гильзнера имело еще длительный эпилог. По жалобе защитника осужденного кассационный суд в Вене отменил приговор куттенбергского суда, так как против правильности его экспертизы высказался пражский медицинский факультет. Дело вторично разбиралось судом в Пизеке (с октября по декабрь 1900 г.), под тем же высоким давлением антисемитской атмосферы, и снова Гильзнеру был вынесен смертный приговор, хотя прокурор отверг религиозный мотив убийства как «бессмысленную сказку». Император Франц-Иосиф, вследствие ходатайства о помиловании, заменил осужденному смертную казнь пожизненной каторгой (1901). Таким образом, и Богемия заплатила дань призраку средневековья, ставшему черною тенью на грани двух столетий «высшей культуры».
Трагические ноты послышались в Праге в собрании «Общества чешско-еврейского единения», раньше основанного еврейской интеллигенцией с целью сближения с чехами. Член «Общества» д-р Рейнер констатировал банкротство этого идеала. «Мы одиноки, — воскликнул кающийся ассимилятор. — Мост, соединявший нас с еврейской массой, давно разрушен, а чехи поворачиваются к нам спиною. Нужно закрыть все наши чешско-еврейские союзы. Более 20 лет существует наш студенческий союз, пять лет— наше «Чешско-еврейское единение», четыре года — «Политический союз», и чего мы этим достигли? Каких результатов достигли мы путем ассимиляции в области хозяйственной, общественной и политической? В области хозяйственной чехами провозглашено начало: «Свой к своему» (swuj к swemu) и пароль: «Покупайте только у христиан!» Ассимиляция политическая привела к признанию нас чужими, людьми другой расы, чуждой национальности. С немцем идти мы не желаем, с чехом не можем».
§ 10. Вспышка антисемитизма в Венгрии и Тисса-Эсларское дело
Мадьяры, ставшие с 1867 года полными хозяевами разноплеменной Венгрии, были одержимы общею манией ассимилирования меньших народов. Шла бесконечная борьба с национальными стремлениями южных славян: хорватов, сербов, словаков. Больше всего мадьяры считали себя вправе распоряжаться судьбою еврейского населения, которое за период 1880-1900 гг. выросло от 638 000 до 50 000 и составляло около четырех процентов всего населения Венгрии. До эмансипации к евреям предъявлялось обычное требование отказа от своей национальности, а когда требуемая ассимиляция направлялась в сторону культурного слияния с немцами, поднимались крики об онемечении Венгрии евреями. Гражданское равноправие было, как известно (том II, § 40), дано евреям под условием мадьяризации, и в Венгрии началось официальное перечисление евреев из разряда говорящих по-немецки в разряд мадьяр по языку (народный идиш и здесь не принимался во внимание). К 1900 году число евреев, записавшихся в венгерскую национальность, возросло до того, что почти три четверти еврейского населения (около 600 000) оказались венгерцами и одна четверть немцами по разговорному языку. Это официальное присоединение больше полмиллиона евреев к венгерской национальности было очень важно для политических целей мадьяр, которые в стране имели слабое большинство (51%) и страстно стремились к усилению своей державной позиции.
Успехи ассимиляции, однако, не предохранили венгерских евреев от ударов антисемитизма. Антисемитская зараза проникла в Венгрию одновременно из Германии и немецкой Австрии. В венгерском сейме образовалась сплоченная группа депутатов, выделившаяся из партии либералов и «независимых» и постепенно передвигавшаяся вправо. Истоци, Оноди, Симони были вождями этой группы. Еще в 1880 году Истоци (Istoczy) успел основать около 80 антисемитских кружков в различных комитатах. Кружкам давались инструкции, чтобы они посылали в парламент петиции об отмене гражданского равноправия евреев ввиду опасности, грозящей стране от еврейского засилья. По поводу этих петиций антисемитские депутаты произносили зажигательные речи в парламенте и в народных собраниях. Говорилось об «ожидовлении» Венгрии и в особенности ее столицы Будапешта, которую в шутку называли «Judapest», «еврейской чумой». (В период 1880-1900 гг. еврейское население Будапешта выросло из 70 000 до 168 000.) В парламенте эта агитация успеха не имела. Либеральное министерство Коломана Тиссы и большинство палаты отвергали реакционные домогательства антисемитов. Тогда борьба была вынесена на улицу. Венгерские антисемиты, заимствовавшие свою теорию от немцев, были не прочь присоединить к ней русскую практику, как она проявилась в погромах 1881 года. Они попытались связать свою агитацию с «наплывом» еврейских эмигрантов из России. Прибытие в Венгрию небольших групп беженцев из южнорусских губерний дало повод администрации некоторых комитатов поднять вопрос о запрещении дальнейшей иммиграции. При обсуждении вопроса в сейме депутат Оноди совершил словесный разгром еврейства всего мира, требуя освобождения трехсот миллионов христиан от «ига восьми миллионов евреев». Но парламент в согласии с правительством решил, что нельзя отгонять от границ Венгрии преследуемых, ищущих временного приюта (1882). Антисемиты обратились к литературной пропаганде, выпуская брошюры с призывами к насилиям против евреев, но правительство конфисковало наиболее опасные прокламации. Это вызвало негодующую речь Истоци в сейме: оратор прямо заявил, что эмансипация евреев является позором Западной Европы и что только в России понимают, как следует решить еврейский вопрос. Чтобы увлечь Венгрию на путь царской России, антисемиты придумали дьявольский план: создать ритуальный процесс и в связи с ним повести энергичную агитацию под лозунгом «евреи убийцы христиан». Так был создан чудовищный Тисса-Эсларский процесс, волновавший Венгрию в течение двух лет.
1 апреля 1882 года в селении Тисса-Эслар (Tisza-Eszlar), по соседству с поместьем лидера антисемитов Оноди, исчезла 14-летняя христианская служанка Эстер Солимоси, посланная своей хозяйкой за покупками. Поиски пропавшей ни к чему не привели, и в селении, где жило около 200 евреев, тотчас заговорили о ритуальном убийстве. Слухи подкреплялись тем, что пропавшая девушка должна была пройти мимо синагоги, где в тот день находились служитель («шамес») Иосиф Шарф и группа прихожан, собравшихся для назначения нового «шохата» (резника скота) в местной общине. Говорили, что девушку заманили в синагогу, сутки держали в погребе, а потом зарезали и выцедили кровь для употребления в пасхальной «маце». Под влиянием этой легенды местные власти направили следствие в сторону синагоги. Через два месяца после исчезновения девушки был найден в реке разложившийся труп в одежде Эстер Солимоси, с обезображенным до неузнаваемости лицом, но без всяких признаков насильственной смерти, т. е. типичный труп утопленницы.
Если бы было установлено, что это труп Солимоси, то всякое подозрение в ритуальном убийстве отпало бы. Но мать несчастной не признала черт дочери в найденном трупе. Это было невыгодно тем, кто затеял все дело. И вот пошла новая молва: евреи нарочно бросили в реку чужой труп, взятый из больницы и одетый в платье Солимоси, чтобы отвести от себя подозрение. В атмосфере, насыщенной фантастическими слухами, стали пророчествовать и дети. Христианские мальчики, игравшие с шестилетним сыном «шамеса» Иосифа Шарфа, слышали от него, будто его отец зарезал девушку. Призванный на допрос ребенок сказал, что слышал это от своего старшего брата, 14-летнего Морица. На допросе у судебного следователя Мориц Шарф заявил, что он знает лишь о распространяемых по селу слухах и по их поводу пошутил над маленьким братом. Этому правдивому объяснению не поверили, мальчик вместе с отцом и матерью были арестованы и посажены в одиночное заключение. В тюрьме под влиянием изоляции и психических внушений со стороны допрашивавших у мальчика разыгралась фантазия, и он дал следователю показания, от которых потом, слишком поздно, отрекся: он будто бы видел через замочную скважину в дверях синагоги, как там резали девушку его отец и трое приезжих «шохатов» и выпускали кровь в сосуд. На этом основании были арестованы трое оговоренных и несколько прихожан синагоги, так что вместе с прежними под арестом находилось 15 человек. Юного Морица перевели в соседний уездный город Ниредиаза, поместили в доме местного начальника полиции и сулили ему всякие блага в случае, если он согласится принять крещение. От богатых христиан получались значительные суммы денег и подарки для еврейского мальчика, оказавшего столь ценную услугу врагам своего народа.
Следствие затягивалось, а между тем в стране велась бешеная антисемитская агитация. В течение всего лета 1882 года газеты не переставали говорить о страшной драме в Тисса-Эсларе. В своей прессе и на публичных собраниях антисемиты говорили так, что народ не мог откликнуться на это иначе, как погромами. Началось с нападений на евреев в небольших городах, но потом дело дошло до настоящих погромов по рекомендованному Истоци русскому образцу. В старом центре венгерского еврейства, Пресбурге, возбужденная антисемитами толпа бушевала два дня (28 и 29 сентября 1882 г.). С криками: «Да здравствуют Истоци, Оноди, Симони!» толпа двигалась по улицам, разбивала окна в еврейских домах и магазинах, местами врывалась внутрь и грабила имущество. Полиция не могла справиться с буянами, и только подоспевшие войска водворили порядок. Погромы повторились и в некоторых местностях пресбургского комитата. Правительство объявило весь комитат на военном положении и грозило суровыми карами погромщикам и их подстрекателям. Антисемиты внесли по этому поводу запрос в парламенте и услышали от министра-президента Тиссы решительный ответ: «Пока я буду на этом посту, я буду защищать личную безопасность не господ разбойников, убийц и поджигателей, а порядочных граждан». Оноди и Симони опять заговорили о «владычестве евреев» и о деле в Тисса-Эсларе, требуя репрессий против «зловредной расы». Но Тисса ответил, что он не намерен воскресить мрачные предания эпохи абсолютизма. Через несколько месяцев антисемиты снова попытались воздействовать на парламент. От имени христианских жителей округа, где находилось селение Тисса-Эслар, поступила петиция о лишении евреев гражданских прав. В заседании парламента (январь 1883) петицию поддерживали Истоци и его друзья, кричавшие о «завоевании Венгрии евреями». Им горячо возражал венгерский писатель Мориц Иокай, напомнивший, что в 1848 году он сам вместе с еврейскими патриотами завоевывал независимость для Венгрии. Тисса снова высказался против реакционной попытки антисемитов, и петиция их была отвергнута. Следствием этого было то, что «Партия венгерской независимости» исключила из своей среды депутатов-антисемитов, поддерживавших петицию. Тогда антисемиты, сидевшие на левых скамьях сейма, переместились вправо и образовали свою собственную фракцию, которая все более сближалась со своими естественными союзниками, клерикалами.