Наплыв переселенцев из Восточной Европы был еще более заметен в Англии. Еврейский город в восточной части Лондона, Ист-Энд с Уайтчепелем в центре, разрастался с быстротою, необычною для густонаселенной европейской столицы. В этом квартале пришлое еврейское население стало уже численно преобладать над коренным. В первое десятилетие XX века число евреев в Лондоне достигло 150 000, и среди них было около ста тысяч эмигрантов, прибывших преимущественно из России и Румынии в течение последней четверти века. Росло также пришлое еврейское население и в таких провинциальных городах, где его раньше почти не было: в Манчестере (около 25 000 в 1908 г.), Лидсе (15 000), Ливерпуле и Глазгове (по 7000). В 1911 г. общее число евреев в Англии определялось приблизительно в четверть миллиона. Этот рост иммиграции в стране, которая вследствие избытка людей сама была страною эмиграции, воскресил здесь тень еврейского вопроса под видом общего вопроса об иностранцах (Aliens). Пришельцы, слышались голоса, вытесняют английских рабочих из ряда профессий, в особенности излюбленного евреями портняжного ремесла, и вызывают чрезмерную жилищную тесноту в рабочих кварталах. Правительство и парламент не могли игнорировать этот экономический вопрос. В течение трех лет (1902-1905) особая парламентская комиссия занималась исследованием иммиграции и обсуждала «билль об иностранцах» (Aliens bill) в смысле ограничения въезда бедных переселенцев. Билль был направлен против иммиграции вообще, но все понимали, что применение его отразится больше всего на невольных еврейских странниках из Россия и Румынии. Этим объясняются и волнение евреев, и колебания английского правительства, которое не могло легко решиться отказать в приюте гонимым из стран деспотизма и бесправия[34]. Билль был принят парламентом в смягченной форме: была установлена проверка для переселенцев, прибывающих в английские порты, с тем чтобы не допускать к высадке бедняков, не могущих уплатить пять фунтов за себя й по два фунта за каждого члена своей семьи, а также больных или осужденных за уголовное преступление; но все строгости по отношению к бедным переселенцам не распространялись на лиц, «вынужденных эмигрировать из родины вследствие религиозных или политических гонений». Последняя оговорка, имевшая в виду русских и румынских евреев, была внесена по ходатайству Союза англо-еврейских общин (Board of Deputies), указавшего на тогдашние кровавые погромы в России.
Путь эмигрантам в Англию, таким образом, не был отрезан, но был затруднен. Обострение рабочего вопроса в стране удерживало многих от переселения туда. Иногда тень антисемитизма пролетала по стране. В ирландском городе Лимерике католический священник Криг (Creagh) призывал свою паству к бойкоту еврейских торговых заведений, и скоро еврейские торговцы оказались разоренными (1904-1905). В августе 1911 года в углепромышленном районе Кардифа произошли беспорядки. В городе Тредгар и окрестностях, в Южном Уэльсе, бастовавшие рабочие громили еврейские дома и лавки и грабили имущество; в толпе слышались крики, что евреи-домовладельцы поднимают квартирную плату, а лавочники взыскивают судом деньги за товар, отпущенный рабочим в кредит. Как выяснилось потом на суде, кучка евреев была в этом повинна не более, чем христианские домовладельцы и лавочники, но чья-то темная агитация направила толпу против иностранных евреев, как раньше против рабочих-китайцев в угольных копях Кардифа. Вожди рабочих союзов объявили, что в эксцессах участвовали только хулиганы из местных углекопов; суд наказал виновных тюремным заключением и возместил потерпевшим убытки. Антисемитизм иногда проникал и в высшие сферы. В некоторой части прессы велась агитация против евреев-министров в кабинета Асквита: Герберта Сэмюела и Руфуса Айзекса; их обвиняли вместе с канцлером казначейства Ллойд-Джорджем в корыстных целях при заключении договора с компанией беспроволочного телеграфа Маркони. Парламентская комиссия расследовала дело и признала обвинение ложным, а премьер Асквит выразил в парламенте свое возмущение по поводу призывов к «расовым и религиозным страстям», как явления совершенно нового в политической жизни современной Англии (1913). Один из идеологов английского антисемитизма, писатель Честертон, счел нужным заявить, что он не столько антисемит, сколько «асемит», не желающий, чтобы евреи, отрекшиеся от своей национальности, вступали в состав английской нации, ибо еврей не может сделаться англичанином и должен занимать особое положение в обществе.
Лишь немногие представители англо-еврейского общества вынесли из таких явлений асемитизма убеждение в негодности ассимиляционной маски. Некоторые примкнули к сионистскому движению; среди них был один из рода Монтефиоре, Фрэнсис. Убежденным антинационалистом остался Клод Монтефиоре (выше, § 26). Когда в университетах Оксфорда и Кембриджа образовались национальные кружки еврейских студентов, лидер лондонских сионистов, адвокат Бентвич, заявил в печати, что находит этот «сепаратизм» естественным, ибо люди не рожденные англичанами, не могут быть англичанами по национальности или по духу. В ответ на это заявление 25 представителей лондонского еврейского общества (К. Монтефиоре, лорд Ротшильд и др.) опубликовали следующий протест («Jewish Chronicle», April 1909): «Нас глубоко огорчает утверждение, будто евреи не являются всецело англичанами по духу и не могут стать таковыми. Мы считаем опасным то, что еврейская учащаяся молодежь проникается взглядами, которые ведут к отчуждению евреев от прочих англичан и подрывают силу аргументов таких людей, как Маколей, доставивших нам равноправие в Англии. Мы не находим, чтобы было логично требовать прав и обязанностей английского гражданства со стороны лиц, которые не могут вполне слиться с английской нацией и быть англичанами по духу». Для инициатора этого протеста, Клода Монтефиоре, это был прямой вывод из его теории анационального еврейства. В своей книге «Очерки либерального иудаизма» («Outlines of liberal Judaism», 1912) он силится доказать, что даже древний Израиль не претендовал на обычный титул «нации»: это был не избранный народ в обычном смысле слова, а избранное религиозное братство («а religious brotherhood»), «царство священников». В древности евреи были сосредоточены в Палестине, но потом Бог удостоил их великой миссии: рассеяться по свету и поведать ему истинную веру. В отличие от прочих миссианистов, Монтефиоре полагает, что и евангелическое христианство отчасти исполнило эту миссию, но завершить ее должен универсальный иудаизм, очищенный от излишней догматики и обрядности. В своем обширном труде о синоптических Евангелиях («The Synoptic Gospels», 1909) он доказывает необходимость включения в Библию этих книг, проникнутых идеями древних пророков, ибо только тогда Библия обоих Заветов станет универсальною книгою для евреев и христиан и осуществится идея универсального иудаизма. При таком крайнем историческом теологизме Монтефиоре должен был видеть какое-то богохульство в модернизированной идее еврейской нации, и особенно в сионизме. Тут ему пришлось разойтись с своим близким сотрудником по пропаганде «либерального иудаизма» Израилем Абрагамсом,с которым он тогда основал «Еврейский религиозный союз» (Jewish religiosus Union) для реформы не только богослужения, но и догматики. Абрагамс полагал, что «Тора из Сиона» будет только полезна для миссии мировой диаспоры.
Увлекаясь своими теологическими построениями, отрицатели еврейской нации из лондонского Вест-Энда не хотели видеть, что рядом с ними, в Ист-Энде, эта отгоняемая ими тень получает реальные очертания. Еврейский язык в частной и публичной жизни, еврейские газеты и народный театр, особые трэд-юнионы рабочих-евреев, сеть общественных учреждений и партийных организаций — все это придавало Восточному Лондону вид города российской «черты оседлости». Тяжело жилось здесь, в кварталах Уайтчепеля, стотысячной массе давних и новых переселенцев. Практиковалась прежняя «потогонная система» (§ 26) в больших портняжных мастерских и на фабриках готового платья, где за 14-часовый рабочий день обыкновенно платили три шиллинга. Против этой эксплуатации труда боролись путем стачек еврейские профессиональные союзы организованных рабочих, которые по временам действовали солидарно с христианскими рабочими союзами. Когда весною 1912 г. забастовали портные Вест-Энда, состоявшие в большинстве из христиан, еврейские портные Ист-Энда отказались исполнять заказы, переданные им из другой части города, и даже сами забастовали с целью поддержать товарищей.
34
В парламентской комиссии давал свои показания, в качестве приглашенного эксперта, вождь сионистов Герцль (июль 1902 г.). Доказывая неизбежность эмиграции евреев из стран преследования, он, между прочим, очень смутил еврейского члена комиссии лорда Натаниеля Ротшильда своим заявлением, что полная ассимиляция евреев с окружающими народами невозможна.