Национальная идея проникала постепенно в страну, где горсть евреев считалась уже затерянною среди христианских масс: в Италию. Здесь не было и того притока национальной энергии, который приносили с собою в Англию и Францию восточные эмигранты, ибо Италия не была страною иммиграции, а сама посылала свою бедноту в Америку, по пути странствующего Израиля. Все в новом Риме, отмежевавшемся от Ватикана, благоприятствовало ассимиляции евреев. Политическое и гражданское равенство проводилось в полном объеме, по-прежнему евреи часто занимали видные посты на государственной службе. Бывший профессор-юрист, многолетний депутат парламента Луиджи Луццати был министром финансов, а в 1910 г. достиг поста премьер-министра в либеральном кабинете. Синдиком, или городским головою, Рима был избран в 1907 г. популярный муниципальный деятель, член масонского ордена, еврей Эрнесто Натан. Судьбе угодно было поставить во главе нового Рима потомка узников римского гетто после того, как развенчанный глава папского Рима сам сделался узником Ватикана. В качестве представителя итальянской столицы на различных торжествах Натану нередко приходилось произносить и политические речи. В речи по случаю сорокалетия со дня вступления королевских войск в Рим (сентябрь 1910 г.) городской синдик сравнивал свободную столицу новой Италии со старой резиденцией пап и кардиналов, мрачным клерикальным гнездом, где существовали инквизиция для еретиков и замкнутое гетто для евреев. Речь Натана крайне раздражила клерикалов. Они подняли в своей прессе крик об оскорблении главы церкви евреем-масоном. Сам Папа Пий X опубликовал протест против поношения католической веры со стороны представителя враждебной ей власти. Натан ответил в открытом письме к Папе, что не желал оскорбить ничье религиозное чувство, а если он провинился перед Богом, то готов отвечать перед Ним непосредственно, ибо «не признает посредников между Богом и людьми».
Высокое общественное положение Луццати и Натана давало повод агитаторам Ватикана выставлять всю политику итальянского правительства делом рук евреев и масонов. Агитация имела некоторый успех во время итальянско-турецкой войны 1911-1912 годов в Триполи, окончившейся присоединением этой африканской провинции к Италии. Война, всегда возбуждающая дурные страсти под маскою патриотизма, сблизила клерикалов с либералами, и на этой почве появились некоторые ростки антисемитизма. Когда в немецких и английских газетах появились статьи против завоевательной политики Италии, итальянские газеты заговорили о враждебности «еврейской прессы» к Италии и дружелюбных ее отношениях к Турции. Вредных последствий эта агитация не имела. Еврейская депутация с Луццати во главе, представившаяся королю Виктору-Эмануилу III в марте 1912 г., выслушала от него успокоительные слова. Король демонстративно посетил синагогу в Риме и еще одну в провинции и в ответ на приветствия восхвалял «патриотизм и высокие духовные качества евреев». С благополучным окончанием африканской войны, потребовавшей жертв и от еврейского населения, антисемитская вспышка в Италии погасла.
Однако промелькнувшая тень антисемитизма заставила чутких людей призадуматься. Пропаганда сионизма привлекала больше внимания, пробуждалось национальное сознание, особенно среди молодежи. Осенью 1911 года во Флоренции, по инициативе местного раввина С. Маргалиота, состоялся съезд еврейской молодежи, где говорились пламенные речи о духовном возрождении нации, о воссоздании «динамического» иудаизма с его высокими социально-этическими идеалами, о национальном воспитании и развитии еврейской культуры. Было решено объединить ранее существовавшие кружки — «Pro cultura Ebraica» для чтения рефератов по еврейской истории и современным вопросам, открывать школы или курсы для изучения еврейского языка и литературы. Второй съезд союза молодежи, происходивший в Турине в конце 1912г., обсуждал наряду с проблемами национальной культуры и вопрос о колониизации Палестины. На третьем съезде (Рим, февраль 1914 г.) обсуждалось положение 30 000 евреев в присоединенных областях Триполи и Киренаики. Из рядов молодежи национальное движение проникало и в среду людей старшего поколения, расшатывая там догму ассимиляции. Возникла мысль о создании союза еврейских общин Италии, как символа национального единства. Созванный для этого в Риме конгресс представителей общин (май 1914 г.) признал задачею союза «заботу обо всем, что представляет общий интерес для всех общин, особенно же заботу о развитии еврейской культуры». Так началась накануне мировой войны организации еврейства в стране, где в то время числилось около 44 000 евреев, а вместе с населением африканских провинций — 74 000. Мировая война, в которую скоро втянулась и Италия, прервала этот процесс национального возрождения.
Между тем как многие из новых национальных марранов сбрасывали маску ассимиляции, среди потомков старых религиозных марранов в разрушенном углу диаспоры началось брожение, которое может вернуть еврейству оторванную его ветвь. В Португалии до революции 1910 года, превратившей страну в свободную республику, существовала маленькая еврейская колония, образовавшаяся в XIX веке преимущественно из выходцев из Гибралтара, Марокко и других североафриканских стран. Еврейская община в Лиссабоне насчитывала около ста семейств и имела полулегальную синагогу. В силу новой республиканской конституции некатолики получили свободу публичного отправления своего культа, а католикам предоставлялось право перехода в другую религию. Это открывало широкую перспективу перед теми потомками марранов XVI века, которые под католическою маскою сохранили еще в тайне некоторые традиции и обычаи иудейской религии. Такие «крипто-иудеи» оказались в городах Опорто, Браганца, Бельмонте и некоторых других. Привыкшие в ряде поколений скрывать свои иудейские обычаи, они не сразу открывали свое происхождение, но некоторые решились сбросить маску и стали побуждать к этому родных. Накануне мировой войны один из них, капитан Баррос Басто, повел энергичную пропаганду в этом направлении. Вскоре он нашел помощника в лице польского еврея Самуила Шварца из Лодзи, который, занимая должность горного инженера в португальской провинции, сблизился с марранами и изучил их быт. После войны в Опорто уже образовалась под главенством Барроса Басто община из обращенных в иудейство марранов.
§ 52 Румыния, новая Турция и Балканская война
Вторая после России юдофобская страна в Восточной Европе, Румыния, и в начале XX века продолжала ту политику, которой она держалась с тех пор, как ей удалось посредством переименования туземных евреев в «иностранцев» обмануть Европу и нарушить пункт Берлинского трактата о равноправии граждан (§ 27). Эта хитрая выдумка давала румынским правителям возможность угнетать триста тысяч евреев, доводить их до крайних пределов унижения и бесправия. Система гнета все более совершенствовалась и усложнялась. После того как у евреев были отняты самые доходные торговые промыслы, решено было отнять у них и свободу ремесленного труда. В 1902 г. был издан закон, разрешающий заниматься ремеслом лишь тем иностранцам, которые представят доказательство, что и на их родине румынам дозволены такие же занятия. Так как евреи, фиктивные иностранцы, не могли представлять такие «доказательства взаимности» от своего несуществующего государства, то правительство разъяснило, что будут допускаться к занятию ремеслом лишь те из них, которые удовлетворяют следующим условиям: если они докажут, что их родители родились в Румынии и никогда не состояли в иностранном подданстве и что они сами не уклонялись от воинской повинности; таким лицам разрешалось в течение года возбудить ходатайство о натурализации. Было ясно, что эти условия равносильны отказу: очень многие из стариков были уроженцами Южной России, а родившиеся в старых княжествах Молдавии и Валахии при турецком режиме редко регистрировались; ходатайства же о натурализации крайне редко удовлетворялись парламентской комиссией. Еврейские ремесленники опубликовали воззвание, полное отчаяния: «Мы родились в Румынии, но мы объявлены иностранцами. Наше положение гораздо хуже положения действительных иностранцев, ибо мы лишены всякой защиты. Мы — парии, которых всякий может эксплуатировать. Румынами нас признают лишь тогда, когда нас сдают в солдаты или берут с нас налоги. Нас выгнали из деревень, а теперь находят, что нас слишком много в городах. Мы хотим жить по человечески, и если здесь это невозможно, то будем искать другого места, где можно добиться хлеба и свободы».
Правительства европейских держав, подписавших Берлинский трактат, давно уже перестали реагировать на румынские издевательства над этим международным актом, и только правительство Американских Соединенных Штатов было тронуто воплями гонимых с берегов Дуная. Президент Теодор Рузвельт имел искреннее желание заступиться за евреев, но к прямому вмешательству не было официального повода, так как Соединенные Штаты не были в числе сигнатаров Берлинского трактата. Пришлось поэтому идти окольным путем. В сентябре 1902 г. американский статс-секретарь Гей (Нау) разослал представителям Соединенных Штатов при европейских правительствах циркулярную ноту с предложением воздействовать на эти правительства, чтобы они побудили Румынию исполнить свое обязательство об эмансипации евреев. Косвенное вмешательство американской республики объяснялось в этой ноте тем, что Америка страдает от наплыва бедных эмигрантов из Румынии, падающих бременем на общество, но тут же указывалось, что главный мотив заступничества есть желание помочь жертвам насилия. Нота была написана в благородном тоне, от которого уже давно отвыкли в Европе: «Уроки истории и опыт нашей нации показывают, что евреи обладают в высокой степени умственными и нравственными качествами сознательных граждан. Всякая группа иммигрантов может рассчитывать на радушный прием на нашем берегу, если только они прибывают подготовленными физически и умственно к борьбе за существование. Но если они являются сюда как выброшенные из другой страны, разоренные физическим и моральным гнетом и нуждающиеся в общественной благотворительности, то такая иммиграция уже теряет существенные качества, делающие переселение вообще полезным и приемлемым... Наше правительство не может быть молчаливым зрителем такой международной несправедливости, какая совершается в Румынии. Оно вынуждено протестовать против обращения с евреями в Румынии не только потому, что от этого проистекает вред для нашей страны, но и во имя гуманности». На протест великой республики не откликнулись, разумеется, ни Россия, учительница Румынии по части юдофобии, ни союзная с Россией Франция; молчали и державы Тройственного союза. Англия, видя равнодушие континента, решила, что сепаратное вмешательство в румынские дела не достигнет цели. Тем не менее окрик из-за океана был услышан в Румынии и заставил ее правителей на время присмиреть. Чудовищный закон о ремесленниках-иностранцах не применялся к евреям, и вообще ярость репрессий утихла на несколько лет.