Вот самое существенное в этой очень странной истории. Если не считать ее от начала до конца хитроумной выдумкой Кэйва, придется признать одно из двух: либо его хрусталь существовал одновременно в обоих мирах и, перемещаясь в одном мире, оставался неподвижным в другом, что маловероятно, либо между этими хрустальными яйцами существовала какая-то связь и то, что было видно внутри одного хрустального яйца, при определенных условиях могло открыться наблюдателю в другом мире, и наоборот.
Сейчас мы, конечно, не можем объяснить, каким образом два хрусталя могли быть связаны между собой, но современный уровень науки уже допускает такую возможность. Предположение о некоей связи между двумя хрустальными яйцами принадлежит мистеру Уэйсу, и на мой взгляд оно вполне вероятно.
Но где же находится этот другой мир? Живой ум мистера Уэйса ответил и на этот вопрос. После захода солнца небо в хрустале быстро темнело — сумерки там были очень коротки, — появлялись звезды, те же звезды, которые мы видим на нашем небосклоне. Кэйв узнал Большую Медведицу, Плеяды, Альдебаран и Сириус. Таким образом, этот мир находился в пределах солнечной системы и, самое большее, на расстоянии нескольких сот миллионов миль от нашего. Продолжая свои исследования, мистер Уэйс установил, что полночное небо в том мире темнее, чем наше в зимнюю ночь, а солнечный диск немного меньше. Там были две небольшие луны, причем одна из этих лун двигалась так быстро, что ее движение было заметно глазу. Они подымались невысоко и исчезали вскоре после восхода. Это объяснялось тем, что каждый их оборот вокруг своей оси сопровождался затмением вследствие близости обеих лун к своей планете. Все это в точности соответствовало тем астрономическим законам, какие должны существовать на Марсе, хотя мистер Кэйв и не подозревал этого.
В самом деле, почему не допустить, что, глядя в хрустальное яйцо, Кэйв действительно видел планету Марс и ее обитателей? А если так, значит вечерняя звезда, ярко сияющая в небе этого отдаленного мира, была наша Земля.
Первое время марсиане — если это на самом деле были они, — повидимому, не подозревали, что за ними наблюдают. Иной раз кто-нибудь из них поднимался на мачту, смотрел в хрустальное яйцо и быстро перелетал к другому, словно не удовлетворенный открывшимся ему зрелищем. Мистер Кэйв наблюдал за жизнью этих крылатых существ незаметно для них, и его впечатления, несмотря на всю их отрывочность, были очень любопытны. Представьте себе, что бы подумал о человеке марсианин, которому после долгих приготовлений минуты на четыре, не больше, открылось бы зрелище Лондона с высоты колокольни Сент-Мартина!
Кэйв не мог сказать, были ли крылатые марсиане такими же существами, как и те, что прыгали по дороге и террасе, и могли ли последние обзавестись по желанию крыльями. Несколько раз на равнине, появлялись какие-то неуклюжие двуногие существа, отдаленно напоминавшие обезьян. Белые и полупрозрачные, они паслись среди обросших лишаями деревьев, и однажды за ними погнался прыгающий круглоголовый марсианин. Он схватил одного из этих двуногих своими щупальцами. Но тут видение поблекло, и мистер Кэйв остался во мраке, один со своим неудовлетворенным любопытством. В другой раз какой-то большой предмет с невероятной быстротой пронесся по дороге. Мистер Кэйв принял его сначала за гигантское насекомое, но потом увидел, что это металлический аппарат чрезвычайно сложной конструкции. Он хотел разглядеть его как следует и не смог — аппарат исчез из виду.
Мистер Уэйс решил привлечь внимание марсиан, и как только глаза одного из них вплотную приблизились к хрусталю, Кэйв крикнул и отскочил, а Уэйс сейчас же зажег свет, и они стали жестами подавать сигналы. Но когда Кэйв снова посмотрел в хрусталь, марсианина там уже не было.
Исследования продолжались до ноября. К этому времени Кэйв убедился, что подозрения его домашних улеглись, и стал уносить хрустальное яйцо с собой, пользуясь каждой возможностью погружаться в видения, составлявшие теперь чуть ли не единственную реальность его жизни.
В декабре в связи с приближающимися экзаменами мистер Уэйс был занят больше обычного; исследования яйца приходилось откладывать с недели на неделю. Со времени последней встречи с Кэйвом миновало дней десять-одиннадцать, и мистеру Уэйсу вдруг захотелось возобновить наблюдения, благо спешная работа у него кончилась. Он отправился к Севендайэлсу, но, свернув на знакомую улицу, увидел, что у торговца птицами и сапожника окна закрыты ставнями. Лавка мистера Кэйва была заперта.