— Готово!-крикнул он и, схватив меня за руку, заговорил быстро-быстро:-Совсем готово. Идемте ко мне, посмотрите сами.
— Неужели правда?
— Правда! Это что-то невероятное! Идемте ко мне.
— И действует… вдвое?
— Больше, гораздо больше! Мне даже страшно. Пойдемте! Попробуйте его сами! Это чудо, настоящее чудо!
Он схватил меня за руку и потащил за собой с такой стремительностью, что мне пришлось нестись вверх по дороге чуть ли не вскачь. Навстречу ехал небольшой шарабан, и все сидевшие в нем единодушно принялись пялить на нас глаза, как умеют пялить глаза только седоки шарабанов.
Стоял один из тех ясных и жарких дней, которыми так богато лето в Фолькстоне, когда каждая краска, каждый контур кажутся необычайно яркими и четкими. Был и легкий ветерок, но разве он мог освежить меня?
Наконец я взмолился о пощаде.
— Неужели я бегу? — удивился Гибберн и перешел с рыси на быстрый шаг.
— Вы, наверное, попробовали свое снадобье? — еле выговорил я.
— Нет, — сказал он. — Я только выпил воды из мензурки, самую капельку… но мензурка была отмыта начисто. Вчера вечером я действительно принял небольшую дозу «Ускорителя». Но ведь с тех пор прошло столько времени!
— И он ускоряет… вдвое? — спросил я, весь в поту подбегая к его дому.
— В тысячу раз, во много тысяч раз! — выкрикнул Гибберн, распахивая настежь резную дубовую калитку своего садика.
— Фью! — свистнул я и последовал за ним.
— Я даже не могу установить, во сколько раз, — продолжал он, вынимая из кармана ключ.
— И вы…
— Это бросает новый свет на физиологию нервной системы и переворачивает вверх ногами теорию зрительных ощущений!… Одному небу известно, во сколько тысяч раз. Мы исследуем это после, а сейчас надо попробовать капли.
— Попробовать капли? — переспросил я, идя за ним по коридору.
— Обязательно! — сказал Гибберн уже в кабинете. — Вот они, в этом маленьком зеленом пузырьке! Если только вы не боитесь.
Я человек по природе осторожный и рисковать люблю больше на словах. Мне действительно было страшно, но ведь гордость в карман не сунешь!
— Ну что ж, — нерешительно начал я. — Вы говорите, что уже пробовали их?
— Да, пробовал, — ответил Гибберн. — По-моему, они мне не повредили.
Я опустился в кресло.
— Ну хорошо, давайте! На худой конец мне не придется итти в парикмахерскую, а это, по-моему, самая тяжелая обязанность цивилизованного человека. Как их принимают?
— С водой, — сказал Гибберн, хватаясь за графин.
Он остановился у письменного стола и внимательно посмотрел на меня. В его тоне сразу появились профессиональные нотки.
— Ведь это не обычные капли.
Я махнул рукой.
— Предупреждаю вас: перед тем, как принять их, зажмурьтесь и минуты через две осторожно откройте глаза. Наше зрение зависит от длины воздушных волн, а отнюдь не от их количества, но если глаза у вас будут открыты, то ваша сетчатка получит шок, сопровождающийся головокружением. Так не забудьте зажмуриться!
— Слушаюсь, — сказал я. — Не забуду.
— Во-вторых, сохраняйте полное спокойствие. Не вздумайте ерзать в кресле. Так можно сильно ушибиться. Помните, что ваш организм начнет работать во много тысяч раз быстрее обычного. Сердце, легкие, мускулы, мозг — решительно все. Вам и в голову это не придет; ощущения останутся прежние, но все вокруг вас сразу замедлит ход.
— Господи! — сказал я. — Значит…
— Сейчас вы увидите, — сказал он, беря мензурку и окидывая взглядом стол. — Стаканы, вода. Все готово! Для первого раза нальем немного. — Драгоценная жидкость забулькала, переливаясь из зеленого пузырька в мензурку. — Не забудьте, чтб я вам говорил, — сказал Гибберн и опрокинул мензурку в стакан с ловкостью итальянского лакея, наливающего виски. — Зажмурьте глаза как можно крепче и соблюдайте полное спокойствие в течение двух минут. Я скажу, когда можно будет открыть.
Он добавил в каждый стакан по одному делению воды.
— Да, вот что! Не вздумайте ставить стакан на стол. Держите его в руке, а рукой обопритесь на колено. Так… правильно… А теперь…
Он поднял свой стакан.
— За «Новейший ускоритель»! — сказал я.
— За «Новейший ускоритель»! — повторил Гибберн.
Мы чокнулись, опорожнили стаканы, и я тотчас же закрыл глаза.