Какой-то мужчина вскочил со страшным придушенным воплем.
- Молчать!
Несчастный подавился собственным криком, и, всхлипывая, забормотал:
- Да чтобы я - да у меня и в мыслях не было, клянусь чем угодно - я ни в чем не виноват.
- Молчать. Вы проявили неосторожность. С вами разберутся.
Если у вас есть что сказать в защиту собственной глупости, я выслушаю вас позже. Сядьте.
Номер Тридцать седьмой рухнул на стул- Чтобы вытереть испарину, он пропихнул под маску носовой платок. К нему подошли и встали рядом двое высоких мужчин. Все прочие отпрянули с инстинктивным отвращением здоровых людей к пораженному смертельным недугом.
Заиграл граммофон.
- Дамы и господа, я называю предателя. Номер Двадцать первый, выйдите вперед.
Роджерс вышел вперед. Страх и омерзение, излучаемые сорока семью парами глаз, прошибали его насквозь. Бедняга Джукс испустил новый вопль:
- О господи! О господи!
- Молчать! Номер Двадцать первый, снимите маску.
Предатель стянул с лица плотный бархат. Все с острой ненавистью пожирали его глазами.
- Номер Тридцать седьмой, вы привели сюда этого человека, назвав его Джозефом Роджерсом, бывшим вторым лакеем в услужении у герцогини Денверской, уволенным за мелкое воровство. Вы проверили?
- Проверял, и еще как проверял! Видит бог, все было без обмана. Его опознали два других слуги. Я наводил справки. Все про него подтвердилось, клянусь небом.
Президент бросил взгляд на листок, что лежал перед ним, затем снова посмотрел на часы:
-- Дамы и господа, прошу приглашать партнеров...
Номер Двадцать первый стоял неподвижно; руки ему завернули за спину и связали, на кисти надели наручники, а вокруг него двигалась в танце сама судьба. Танец кончился, раздались хлопки, прозвучавшие как рукоплескания толпы у гильотины в предвкушении свежей крови.
- Номер Двадцать первый, вы были представлены как Джозеф Роджерс, лакей, уволенный за кражу. Это ваше настоящее имя?
- Нет.
- Так кто же вы?
- Питер Гибель Бридон Уимзи.
- Мы считали вас мертвым.
- Естественно. Именно так вы и должны были считать.
- Что случилось с настоящим Джозефом Роджерсом?
- Он умер за границей. Я занял его место. Должен сказать, что с ваших людей нельзя спрашивать за то, что они меня не распознали. Я не просто занял место Роджерса - я стал Роджерсом.
Даже тогда, когда меня никто не мог видеть, я ходил как Роджерс, спал как Роджерс, читал книги Роджерса и носил его одежду.
В конце концов я начал думать почти как Роджерс. Добиться успешного перевоплощения можно только одним путем - не давать себе и малейшей поблажки.
- Понимаю. Ограбление вашей собственной квартиры было подстроено?
- Разумеется.
- И вы допустили ограбление вдовствующей герцогини, вашей матушки?
- Допустил. Уродливая была диадема, человек с хорошим вкусом не станет по ней сокрушаться. Кстати, нельзя ли мне закурить?
- Нельзя. Дамы и господа...
Танец напоминал автоматическое дрыганье марионеток - руки подергивались, ноги заплетались. Пленник наблюдал за танцорами с видом критическим и в то же время отрешенным.
- Номера Пятнадцатый, Двадцать второй и Сорок девятый, вы вели наблюдение за арестованным. Он пытался вступить с кем-нибудь в контакт?
- Не пытался,- ответил за всех номер Двадцать второй.
Его письма и посылки просматривались, телефон прослушивался, за его передвижениями следили. Водопроводные и канализационные трубы в его доме также были под наблюдением на предмет возможного перестукивания морзянкой.
- Вы отвечаете за свои слова?
- Целиком и полностью.
- Арестованный, имелись ли у вас в этой операции сообщники? Говорите правду, в противном случае вам будет еще хуже,
чем можно ожидать.
- У меня не было сообщников. Я не видел необходимости рисковать.
- Возможно. Тем не менее отнюдь не помешает надлежащим образом позаботиться об этом типе из Скотленд-Ярда - как его там? - Паркере. А также о личном камердинере арестованного Мервине Бантере и, вероятно, о его матери и сестре. Брат его осел и дурак, так что мне кажется маловероятным, чтобы арестованный посвящал его в свои тайны. В данном случае, полагаю, можно ограничиться предупредительным наблюдением.
Судя по всему, пленник впервые за весь вечер утратил спокойствие.
- Сэр, уверяю вас, мои матушка и сестра не знают ровным счетом ничего, что могло бы представлять для Общества малейшую опасность.
- Вам следовало раньше о них подумать. Дамы и господа, прошу вас...
- Нет! Нет! - пародия на светский прием стала для собравшихся уже и физически непереносимой.- Нет! Кончайте с ним.
Хватит! Нужно расходиться. Тут оставаться опасно. Полиция...
- Молчать! - Президент обвел взглядом толпу. От нее исходила опасность. Он уступил: - Хорошо. Уведите арестованного и успокойте, подвергнув обработке номер четыре. И потрудитесь сперва подробно объяснить ему, в чем она заключается.
- А-а! - глаза присутствующих загорелись волчьим злорадством. Уимзи почувствовал, как его руки зажали в железной хватке.
- Минутку! Ради всего святого, дайте мне умереть по-человечески.
- И об этом следовало подумать раньше. Уведите его. Дамы и господа, можете быть довольны - он умрет медленной смертью.
- Остановитесь! Погодите! - в отчаянии крикнул Уимзи.- Дайте мне сказать. Я прошу не о жизни, только о быстрой смерти.
У меня - у меня есть что предложить в обмен.
- В обмен?
- Да.
- Мы не вступаем в сделки с предателями.
- Знаю - но выслушайте меня. Вы думаете, что я этого не предусмотрел? Не такой уж я сумасшедший. Я оставил письмо.
- Ага! Вот это интересно. Письмо. И кому же?
- Полиции. Если я не вернусь домой к утру...
- То?
- То письмо будет вскрыто.
- Сэр,-вмешался Номер Пятнадцатый,-он блефует. Никаких писем арестованный не отправлял. Он много месяцев находился под пристальным наблюдением.
- Да позвольте же мне сказать. Я оставил письмо еще до того, как поселился в Ламбете.
- Тогда в нем не может быть ничего ценного.
- И тем не менее есть.
- Что?
- Шифр моего сейфа.
- Неужто? Сейф в доме этого человека обследовали?
- Да, сэр.
- Содержимое?
- Ничего важного, сэр. Общая структура нашей организации - адрес этого дома - все это легко изменить и прикрыть за одну ночь.
Уимзи улыбнулся:
- А вы осмотрели встроенный в сейф тайник?
Наступило молчание.
- Вы слышали, что он сказал? отрывисто бросил Президент.- Вы обнаружили тайник?
- Сэр, там не было никакого тайника. Он пытается взять нас на пушку.
- Мне весьма неприятно вам возражать,- заметил Уимзи, пытаясь вернуть своему голосу ровный, светский тон,- но, боюсь, вы и в самом деле проглядели тайник.
- Ладно,- сказал Президент,- и что же, как вы утверждаете, находится в этом пресловутом тайнике?
- Имена всех членов настоящего Общества вкупе с их адресами, фотографиями и отпечатками пальцев.
- Что?!
Во всех глазах мелькнул безобразный ужас. Уимзи по-прежнему обращался только к Президенту, глядя ему прямо в лицо.
- Объясните, как вам удалось завладеть этой информацией?
- Да, видите ли, подзанялся немного персональным сыском.
- Но ведь за вами велось наблюдение.
- Справедливо. Отпечатки пальцев соглядатаев украшают первый лист моей скромной коллекции.
- Это можно доказать?
- Разумеется. И я это докажу. Например, имя Номера Пятнадцатого...
Его прервал возмущенный ропот. Президент жестом водворил тишину.
- Если вы назовете имена, у вас не останется никакой надежды на милость. Существует еще и обработка номер пятьспециально для тех, кто выдает имена. Отведите арестованного в мой кабинет. Продолжайте танцевать.
Президент извлек из заднего кармана брюк револьвер и обратился к з-акованному в тесные наручники пленнику, стоящему по другую сторону стола:
- Теперь говорите!
- На вашем месте я бы убрал эту игрушку,- с презрением произнес Уимзи.От пули умереть много приятнее, чем от обработки номер пять, а мне, возможно, еще придется умолять о пуле.