- Не надо! - испуганно выкрикнула она, отчаянно хватаясь руками за его ремень. - Не надо требы! Ведьма заколдовала меня, чтоб я не говорила! Если заставите сказать, её заклятье меня тут же убьёт!
Рандар отцепил руки женщины от пояса и сделал шаг назад.
- А умирать ты не хочешь, - сказал он таким ровным, таким неживым голосом, что Несса сразу поняла - всё. Не пожалеет. Конечно, не пожалеет, у него на шее знак солнца, самого страшного Ордена Экклезии; 'мечи езуитов' никогда никого не жалеют. Тем более грешниц вроде неё. А нагрешила она столько, что вовек не отмолиться.
- Умирать не хочу, - с трудом произнесла Несса, не сводя обречённого взгляда с рук Рандара. Сейчас возьмёт в одну крест, пальцы другой сложит хитрым образом - и обрушит на неё требу истины. Она выложит ему всё как на духу - а потом умрёт от ведьминого заклятья.
Не того, не того она хотела, когда к ведьме шла! Думала Асвига к себе приворожить.
Да вот как-то так вышло, что попросила не его любви, а мучений своей сопернице...
- Пожалуйста, господин рыцарь, пощадите, - едва слышно прошептала Несса.
- Пощадить? - с усмешкой переспросил Рандар. - А ребёнка своего ты разве пощадила?
- Так ведьма сразу цену назвала! И торговаться не стала. Сказала - или так, или никак. Вот я и заплатила, - Несса вскинула голову и выдохнула из самой глубины души, с надрывом: - Я ж из любви! Так его любила, что на всё была готовая!
- Значит, так его любила, что убила его ребёнка?
Несса спрятала лицо в ладонях и заплакала.
А когда, наконец, подняла голову, Рандара уже не было.
* * *
Чтобы отыскать ведьму в окрестностях Мьелина, не нужно было семи пядей во лбу. Гора в округе одна, значит, хижина ведьмы где-то там, в лесах у подножия.
А то, что не рассказала Несса, поведали местные. Поначалу отнекивались, конечно, ведь Экклезия к колдовству нетерпима, к ведьме ходить - грех, и указать Рандару, где ведьмина хижина - всё равно что признаться в грехе. Даже тем, кто не за порчей к ведьме ходил и не за гаданием, а всего только за мазью от больной спины или зельем от кровяного кашля, потому что снадобья её помогают лучше, чем молитвы врача-францискана. Но в глазах Экклезии что порча, что зелье от кашля - всё одно смертный грех.
Однако Рандар доставал серебро, и вид его тут же облегчал сомнения и развязывал языки. У подножия Беззубой горы, с той стороны, где солнце встаёт, есть сухой колодец, а от него тропка; если идти по ней, не сворачивая, так к хижине и выйдешь.
Ведьма поджидала Рандара в дверях, словно знала, что он явится.
Она казалась молодой, эта ведьма - или из-за вечерней полутьмы, или из-за наложенного на себя заклинания. Брови вразлёт, длинные тяжёлые волосы прикрыты платком, расшитыми ведьминскими знаками, на шее - кулон с колдовской руной, а широко расставленные глаза чёрные-чёрные. А в них - шальное веселье.
- Рандар Гирс! - улыбнулась она так, словно к ней в гости заглянул хороший знакомый. - Зайдёшь на огонёк и беседу или сразу голову рубить ринешься?
Рыцарь откинул полу плаща и положил руку на изголовье меча.
- Значит, сразу рубить? - притворно грустно вздохнула она и двинулась вперёд медленным, плавным шагом. - Такой крепкий, сильный мужчина - и с мечом на беззащитную молодую женщину?
Рандар наблюдал за ведьмой пристально, напряжённо - как смотрят на хищника, готового прыгнуть в любую секунду, и неторопливо наматывал на руку длинную серебряную цепь.
- Ничего у тебя не получится, Рандар, - промурлыкала она, начиная обходить его по широкому кругу. - Потому что если бы меня хотели убить, прислали бы инквизиторов. А пришёл ты. Значит, живой я нужна. А живой меня взять ой как непросто, Рандар.
Искры забрезжили между пальцами ведьмы; она обманчиво небрежно встряхнула руками, и в рыцаря метнулся сгусток фиолетового огня. Рандар легко уклонился, и пламя, ударившись о дерево позади него, стекло на землю и потухло.
Рандар вытянул меч. Ведьма рассмеялась - мелодично, красиво, словно рассыпала пригоршню колокольчиков по поляне.
- С мечом на меня пойдёшь? Так ведь не велено меня убивать! Зачем же тебе меч, Рандар?
На сей раз огня не было, но рыцарь угадал невидимый удар по короткому, почти невидимому проблеску в воздухе, резко пригнулся и бросился в сторону. Дерево, перед которым он только что стоял, застонало и, перерубленное в стволе, медленно, со стоном упало на землю.
Рандар взялся правой рукой за лезвие меча у самого основания эфеса, прямо под гардой, а острие опустил вниз. Стало видно, что навершие и рукоятка образуют крест. Левую ладонь распрямил и поднял над плечом, словно замахивался.
Ведьма снова весело рассмеялась, тряхнула головой, и ведьминские знаки на покрывавшем голову платке сверкнули.
- А, боевые литании Орденов! Наслышана, наслышана. Забавно, как нас осуждают за колдовство, а вас этим же колдовством вооружают, воображая, что если заклинание состоит из слов Писания, то это и не колдовство вовсе. Ну, давай, покажи, что у тебя есть!
Рандар не стал медлить. Выпалив слова боевой литании, бросил руку вперёд и ударил sagitta volante per diem - стрелой, летящей днём.
Ведьма прижала ладони к голове, к платку, расшитому ведьминскими знаками, и пронзительно закричала. И sagitta рассыпалась прямо перед ней, словно налетев на невидимую стену.
- Давай ещё! - бесшабашно предложила ведьма, не отнимая рук от головы.
Рыцарь положил вторую руку на рукоять, как того требовала следующая боевая литания, поднял меч выше и ударил ignius inferiori - адским огнём.
Ярко вспыхнул ignius. Ведьма выставила руки вперёд - и словно оттолкнула огонь от себя. Боевая литания полетела обратно в рыцаря, никак этого не ожидавшего, и сбила его с ног.
Рандар тут же вскочил, выставил меч перед собой и принялся напряжённо водить остриём по воздуху. Ведьма, держась за кулон колдовской руны, уже читала нараспев что-то на чуждом языке, и от этих слов сумерки словно становились гуще.
Рыцарь чуял опасность, но всё не мог угадать, откуда она придёт.
А потом на него обрушились и стиснули, круша кости, невидимые стальные кольца.
Ведьма подскочила ближе, встала прямо напротив, с жадным любопытством наблюдая за тем, как её заклинание выжимает из рыцаря жизнь.
Рандар стиснул зубы. Предельным усилием воли чуть вывернул одну руку, сложил пальцы и, шипя от боли, всё же вытолкнул из себя едва слышные слова in umbraculo Domini - под сенью Всевышнего.
Кольца затрещали от натуги, и на короткий миг Рандару даже показалось, что они выдержат. Но кольца всё-таки лопнули.
В тот же миг рыцарь рванул вперёд, на ведьму, которая стояла прямо напротив. Обрушил на неё сразу и вес своего тела, и maleus angelicus - молот ангелов.
Оглушённая ведьма рухнула на землю.
Не теряя ни мгновения, Рандар снял намотанную на руку серебряную цепь и накрепко скрутил ею запястья ведьмы. Потом вытащил из кармана шнур с освящённым в храме крестом и туго затянул его на шее, сорвав прежде колдовскую руну.