Вскоре меня одолели усталость и тревожные раздумья. Я уснул.
Немного спустя я проснулся от голоса, раздававшегося возле меня. Поднялся. Это был мой земляк Муря, выросший вместе со мной в деревне на Дунае.
— Пришла пора возвращаться домой, господин младший лейтенант? — проронил он, глядя на меня и ожидая ответа.
— Так говорят, прошептал я как сквозь сон.
— Бог помог дожить до мира! — добавил Муря, усевшись еще ближе ко мне Он глубоко втягивал дым цигарки и выпускал его сильной струей вниз, словно хотел пробить ею землю.
С Мурей мы воевали вместе еще в Трансильвании, где его определили в мою роту. Позже мы сражались в Венгрии, теперь в Чехословакии. Часто мы сидели вместе и вспоминали родные края, земляков и близких. Муря был значительно старше меня, он попал на фронт, видимо, по ошибке или вместо кого-то другого. Если приходилось встречаться с ним не по службе, я его звал по старой привычке дядя Думитру.
Муря молча следил глазами за мелькавшими в стороне деревни трассирующими пулями. Что побудило его искать меня ночью в саду? Не иначе как предчувствие того, что мы так жадно ждали, — заключения мира. Взволнованным голосом он повторил свой вопрос:
— Пора, значит, домой возвращаться, господин младший лейтенант?
Я обернулся к нему. Но молчал. Не получив ответа, Муря, немного поразмыслив, продолжал:
— Теперь-то по-новому пойдет вся жизнь. Землю получил. Пишет жена — выделили нам надел из имения Кристофора. И детям достанется иная, лучшая доля, мало радости видели они до сих пор. Настанет мир… будем трудиться… Как хорошо!.. Верно, господин младший лейтенант?
— Так, так, — подтвердил я и посмотрел на него, пытаясь заглянуть глубже в его мысли.
— А что до наших ребят, — он показал жестом на тени солдат под деревьями, — рановато они зашумели, будто война кончилась!
— Я думаю, что и впрямь ей конец, дядя Думитру! Сколько, по-твоему, она еще протянется? Ну, день, два, скажем, с неделю! Гитлера одолели. Да и этим фашистам, что тут пытаются удержать фронт, скоро капут!
— Да, недолго осталось! — согласился со мной Муря. — Вот только обидно, если придется сложить голову теперь, когда конец войне! Завтра атака, может быть, последняя. И вдруг попадешь?.. Шли мы от самого Муреша до этой самой Чехии, и никакие пули нас не брали, а теперь, будь добр, получай! Если не брехня все, что говорят, тогда приказ, чего доброго, уже послан к нам: «Кончено, ребята! Прекращайте огонь! Мир!»
Его слова потрясли меня. Я не ответил Муре, так как понял смысл его слов. Он боялся завтрашней атаки. Он радовался известию о полученной земле. С нетерпением ждал он первой минуты мирной жизни, полный надежд и мечтаний… Когда он закурил новую цигарку, я увидел его искрящиеся глаза, светившиеся радостью.
— Ах, господин младший лейтенант, — вздохнул он, — если бы вы знали, как душа просится домой!
Мне не пришлось ему ответить. В саду меня разыскивал батальонный связной. Он передал приказ о наступлении. Моей роте предписывалось тут же занять исходные позиции на передовой. Пользуясь темнотой, мы осторожно покинули сад и рассыпались по полю с ружьями наперевес. Через полчаса мы заняли уже окопы части, которой предстояло вернуться в тыл для пополнения поредевших рядов.
Здесь, на самом близком от немцев участке фронта, я быстро забыл и о мире, и о недавнем разговоре с Мурей. В непроглядном мраке, черневшем перед нами, в ста метрах от нас изредка вспыхивали ружейные выстрелы, зеленела пунктирная линия трассирующих пуль. Там должна была находиться высота 310, отмеченная в приказе о наступлении.
Мои догадки оправдались. Перед тем как занялась заря, в редеющей темноте мы увидели перед собой склон горы. Земля была глубоко изрыта выбоинами и траншеями, выжжена огнем. Впереди вырисовывались позиции гитлеровцев, вокруг высоты были сооружены террасы с отвесными стенами, высотой в несколько метров. Устроенные в них дзоты защищались с флангов перекрестным огнем пулеметов. Первая терраса была обнесена проволочным заграждением; подходы к ней, по немецкому обычаю, были заминированы. Огонь нашей артиллерии и частые атаки ранее стоявших здесь подразделений кое-где уничтожили заграждения, открыв в них проходы, узкие и длинные, как лесные тропы. Через них предстояло нам проникнуть в расположение противника, опрокинуть его оборонительные линии на всех трех террасах и заставить его принять решительный бой на плоской вершине холма.